— Счет мистер Фрайдман открыл восемнадцать месяцев назад, в сентябре. — Мисс Уолш положила перед Карен соответствующие бумаги. Подписи явно принадлежали Чарли.
Вероятно, какие-то документы, предположила Карен. Она посмотрит, что в ячейке, и передаст ее содержимое Солу.
Меган Уолш извинилась, вышла и вскоре вернулась с достаточно большим металлическим ящиком.
— Никуда не торопитесь, временем вас никто не ограничивает. — Она поставила ящик на стол и открыла дубликатом ключа, выданного Чарли. — Если вам что-то понадобится, я вам с радостью помогу.
— Спасибо, — поблагодарила ее Карен.
Дверь закрылась, но Карен еще пару минут сидела неподвижно, не решаясь прикоснуться к той части жизни своего мужа, которой он не делился с ней.
Лицо на экране вызвало у нее шок. А теперь она смотрела на банковскую ячейку, которая не упоминалась ни в каких документах и не являлась частью наследства Чарли. Она осторожно провела рукой по металлической поверхности.
«И что он там хранил в тайне от меня?»
Карен откинула крышку и заглянула внутрь.
Ее глаза широко раскрылись.
Металлический ящик заполняли аккуратно уложенные банковские упаковки денег. Точнее, стодолларовых банкнот. По сто штук. И перевязанные резинками государственные облигации на предъявителя, в каждой пачке лежала бумажка с записанной почерком Чарли суммой. Семьдесят шесть тысяч долларов, двести десять тысяч… Карен подняла пару пачек, не веря своим глазам.
«Как минимум пара миллионов долларов».
Карен сразу поняла: что-то здесь не так. Откуда у Чарли взялось столько денег, да еще и наличными? Они всегда делили все. Положила пачки денег обратно. Почему он никогда ей об этом не говорил?
Желудок скрутило. Она вспомнила двоих мужчин из «Арчера», которые приходили двумя месяцами раньше. «Пропала крупная сумма денег». И это происшествие с Самантой. «Двести пятьдесят миллионов долларов». Это всего лишь малая часть.
Она все еще таращилась на содержимое банковской ячейки: эти деньги начали ее пугать.
«Что, черт побери, происходит, Чарли?»
На дне металлического ящика, под деньгами, Карен обнаружила конверт из плотной бумаги. Открыла его, и на стол выскользнуло содержимое конверта. Вновь Карен ждал сюрприз.
Паспорт.
Совершенно новенький. Карен полистала его. Увидела фотографию Чарли.
Фотография была Чарли, а вот имя и фамилия стояли другие. Вымышленные.
Уайзман. Алан Уайзман.
Компанию паспорту составляли две кредитные карточки на ту же вымышленную фамилию. У Карен разболелась голова.
«Что ты от меня скрываешь, Чарли?»
В полном замешательстве Карен откинулась на спинку кресла. Как, как все это объяснить? Возможно, лицо на экране принадлежало не Чарли.
Но это… Ей становилось все труднее противиться очевидному. Она пробежалась взглядом по листу, в котором указывалось, когда владелец брал ячейку из хранилища. Первый раз это случилось при открытии счета, 24 сентября. За шесть месяцев до гибели Чарли. В соответствующей графе стояла его роспись. Собственно, все росписи принадлежали ему. Пару раз — через несколько дней после открытия счета. А потом дважды в месяц, регулярно как часы. Наконец взгляд Карен добрался до последней заполненной строки.
Роспись Чарли, ничем не отличающаяся от предыдущих.
А дата… 9 апреля. День взрывов на Центральном вокзале.
Карен прошиб холодный пот.
Время — 13.35. Через четыре с половиной часа после смерти!
Глава 28
Карен едва подавила подкатившую к горлу тошноту.
Кружилась голова. Она схватилась за край стола, чтобы не вывалиться из кресла. Не могла оторвать глаз от одной графы в последней заполненной строке.
13.35.
Она окончательно перестала что-либо понимать. Но в одном более не сомневалась: камера наблюдения «сфотографировала» ее мужа.
В тот день Чарли определенно не погиб на Центральном вокзале.
Карен принялась вновь пересматривать содержимое банковской ячейки, осознав в тот самый момент, что все пережитое ею за год, от начала и до конца, было ложью: и тоска, и горечь утраты, и сочувствие предсмертным мукам Чарли, и ночные слезы, и обнимание подушки со стонами: «За что?.. За что?!»
Он хранил все это в тайне от нее. Он все это спланировал.
Он не погиб в тот день. При взрыве. В адском огне.
Он остался в живых.
Мысленно Карен вернулась в то утро… Чарли что-то ей прокричал, перекрывая гудение фена. Что-то насчет автомобиля. Половины слов она и не расслышала.
«Он жив!»
Она вспомнила ужас, который охватил ее в зале для занятий йогой, нарастающую панику от осознания, что он находился в том поезде. Его звонок… последние звуки его голоса… насчет маринованных стейков, которые он привезет вечером. Произошло это в 8.34. Оторванная ручка с верхней частью брифкейса, его инициалы. Присланный ей лист из блокнота.
Все вернулось разом и обрушилось на нее с силой урагана. Вся эта душевная боль, все эти слезы…
Он там был. В поезде.
Просто не умер.
Вновь ей пришлось бороться с подкатывающей к горлу тошнотой. Она же должна радоваться. Он жив! Но перед ней лежали груда денег и фальшивый паспорт. Он ей ничего не сказал. Заставил целый год страдать. Замешательство сменила злость. Она открыла паспорт. Посмотрела на фотографию. Уайзман.
«Почему, Чарли? Почему? Что ты задумал? Как ты мог так поступить со мной? С нами, Чарли?»
Они же любили друг друга. Вместе прожили долгую жизнь. Создали семью. Путешествовали. Говорили о том, что будут делать, когда дети вырастут и покинут дом. Они все еще занимались любовью.
«Как ты мог так притворяться? Как ты мог так поступить с человеком, которого любил?»
Внезапно в голову пришла новая мысль. Все эти деньги, этот паспорт, что они могли означать? Чарли совершил какое-то преступление? Стены вдруг начали сближаться друг с другом, потолок — с полом.
Карен поняла, что больше не может здесь оставаться. Ни секунды.
Убрала все в металлический ящик, захлопнула крышку, позвала менеджера. Тут же в комнатку вошла Меган Уолш.
— Если возможно, пока я хочу все оставить здесь. — Карен стерла со лба пот.
— Разумеется, — ответила мисс Уолш. — Я сейчас дам вам мою визитную карточку.
— Кто-нибудь мог брать эту ячейку? — спросила Карен.
— Нет, только ваш муж. — Банковский менеджер вопросительно посмотрела на нее. — Что-то не так?
— Нет, нет, все в порядке, — солгала Карен, взяла сумочку, но прежде чем уйти, попросила копию листа, на котором фиксировались дни и время пользования банковской ячейкой. — Я подъеду через несколько дней. Тогда и решу, продлевать ли аренду.
