Хоук указал на другие картины, приставленные к стене:
— На всех один и тот же вид.
Карен подставила лицо солнцу, провела рукой по волосам, с которыми играл легкий ветерок. Потом села рядом с Хоуком, пододвинула к себе кружку.
— Послушай, насчет последней ночи… — пробормотал он.
Она подняла руку, закрыла ему рот.
— Я первая. Я не собиралась навязываться тебе. Просто не могла оставаться одна. Я…
— Я хотел сказать, что последняя ночь — это сказка. — Он подмигнул Карен, глядя в ее сонные глаза.
— Я собиралась сказать то же самое, — улыбнулась она в ответ. — Я почти двадцать лет спала с одним мужчиной.
— Это было безумие. Вся накопленная энергия…
— Да, да. — Она закатила глаза.
Он придвинулся к ней.
— И знаешь, это йоговское упражнение, когда ты прогибаешь спину и…
Карен хлопнула его по руке:
— Перестань!
Тай поймал ее руку. Посмотрел на Карен. В упор.
— Я серьезно. Повторяю, я влез в это дело из-за тебя. Это главная причина. Но ты и так это знаешь. На моем лице всегда все написано.
Карен вновь положила голову ему на плечо.
— Тай, послушай, я даже не знаю, правильная ли это идея — что-то начинать…
— Я готов рискнуть.
— Слишком уж много у меня неясного. Что делать с Чарли? С детьми? Мой чертов муж жив, Тай!
— Разве ты не решила?
— Насчет чего? Помоги мне. У меня в голове все путается.
— Насчет Чарльза, — уточнил Хоук. — Насчет того, чего ты от меня хочешь.
Карен глубоко вздохнула. Взгляд ее изменился, стал жестким. Она кивнула:
— Я решила. Он должен ответить на многие вопросы, Тай, и я хочу услышать его ответы. Когда он впервые начал мне лгать? Что стало для него более важным, чем я и дети? И я не собираюсь перевернуть страницу, на которой уместилась половина моей жизни, не получив ответы. От него. Встретившись с ним лицом к лицу. Я хочу найти этого человека, Тай.
Вернувшись домой, приняв душ и расчесав волосы, Карен села к компьютеру. Тревога, которая мучила ее прошлым вечером, трансформировалась в решительность. Она зашла в свой почтовый ящик, вывела на экран письмо Чарли. Прочитала еще раз:
Привет, детка…
Начала печатать.
Я не твоя «детка», Чарли. Уже нет. Я женщина, которой ты причинил ужасную боль… ты даже представить себе не можешь, сколь ужасную. Но ты это и сам знаешь, не так ли, Чарли?
Ты знал это, когда писал мне ответ. Должно быть, знал с того самого момента, как сбежал. И вот что я тебе скажу — я хочу тебя видеть. Я хочу услышать от тебя самого — почему ты это сделал? Почему использовал нас, Чарли, тех, кого ты вроде бы любил? Не через Интернет. Не в письме. Я хочу все услышать от тебя. Лицом к лицу. Хочу смотреть на тебя, когда ты будешь все это говорить, Чарли.
Ей пришлось взять себя в руки, прежде чем продолжить.
Так что скажи мне. Скажи, где мы сможем встретиться, Чарли. Ты заварил всю эту кашу, поэтому я имею право начать новую жизнь, если тебя это еще интересует. И даже не думай о том, чтобы сказать «нет». Не вздумай спрятаться, Чарли. Скажи мне.
Карен.
Глава 75
Чарльз находился на острове Сент-Люсия, в здании Южного островного банка, когда ему на мобильник пришло письмо Карен.
Ее слова остановили его, как укол эпинефрина
[31]
в сердце.
Нет. Он не мог на это пойти. Не мог встретиться с ней. Ничего хорошего из этого не получилось бы. Он открыл дверь, проявив слабость и глупость. Но теперь должен захлопнуть ее.
Чарльз заполнял бланк на перевод денег. Привычно вписывал номера счетов в соответствующие графы. Снимал деньги отсюда и переводил в Национальный банк Панамы в Панама-Сити и «Сейтзенбанк» в Люксембурге — в более спокойные и безопасные для него места.
Потому что подошло время покинуть эти края.
Чарльз дождался, пока ярко одетая женщина освободит место у стола менеджера, и сел. С менеджером, симпатичной островитянкой, он уже имел дело, и та всегда встречала Чарльза обворожительной улыбкой, когда он появлялся здесь раз в несколько месяцев.
И теперь она определенно огорчилась, увидев, что он закрывает счета.
— Мистер Хансон, получается, что мы больше не увидимся? — Она заполнила положенные графы, расписалась.
— Какое-то время — нет. — Чарльз поднялся. — Благодарю. — Они обменялись рукопожатием.
Он ушел, занятый мыслями об электронном письме Карен (твердо решив отказаться от встречи), и не заметил, как менеджер вытащила из ящика стола листок бумаги. Не заметил, что она сняла телефонную трубку еще до того, как за ним закрылась дверь.
Карен еще сидела за компьютером, когда пришел ответ Чарли.
Нет, Карен. Слишком опасно. Я не могу на это пойти. Ты думаешь, будто что-то знаешь… но это не так. Просто прими на веру. Я догадываюсь, что ты чувствуешь, но, пожалуйста, умоляю тебя, продолжай жить как прежде. Никому не говори, что нашла меня. Никому, Карен! Я тебя любил. Не собирался причинять тебе боль. Но теперь слишком поздно. Сделанного не воротишь. И пожалуйста, пожалуйста, что бы ты ни чувствовала, не пиши мне больше!
От злости кровь бросилась Карен в лицо. Она написала:
Нет, Чарли, боюсь, тебе придется на это пойти. Я знаю, что ты сделал, и речь не о том, что ты жив. Я знаю… я знаю о «Фэлкон партнерс» и о деньгах, которыми ты управлял через офшоры. Все это ты скрывал от меня долгие годы. Я знаю о «Дельфин ойл», Чарли. И о пустых танкерах. И о человеке в Пенсаколе, который раскрыл твое мошенничество. Что ты сделал, чтобы остановить его, Чарли?
Ответ пришел тут же, с нотками паники:
Кто тебе рассказал, Карен?
Не имеет значения, Чарли!
Теперь они общались в режиме реального времени — она, Карен, и человек, которого она считала умершим.
Ты не понимаешь. Главное — я знаю. Я знаю, о парне, которого убили в Гринвиче в тот день, когда ты исчез. В тот день, когда мы лили слезы о тебе, Чарли. И я знаю, что ты побывал в Гринвиче. Этого недостаточно? Я знаю, что ты приехал сюда после взрывов на Центральном вокзале. При этих взрывах ты вроде бы погиб, Чарли. Я знаю, что ты позвонил ему, назвавшись вымышленным именем.
Откуда, Карен, откуда?
И я знаю, кто он. Я знаю, что он сын того человека из Пенсаколы. А что стало известно твоему трейдеру, Джонатану Лауэру? Что он собирался мне сообщить? Этого недостаточно, Чарли? Мошенничество. Убийство… Или все-таки хватит?
