— Я их добуду.
— Ты едва не погибла из-за того, что Галло промедлил с броском. Будешь рисковать еще?
— Он не хотел, чтобы я пострадала.
— Откуда ты знаешь? — Ева пристально посмотрела на подругу и понимающе кивнула. — О, Господи. Он тебя зацепил, да? Ты уже переспала с ним?
— Нет! — вспыхнула Кэтрин. — Не переспала. И не хочу.
Ева улыбнулась.
— То же самое и я говорила себе в шестнадцать лет. Понимала, что могу потерять все и не приобрести ничего, но это не имело ровным счетом никакого значения. Я все равно это сделала.
— Мне не шестнадцать. Ты — моя подруга, и я занимаюсь этим, чтобы помочь тебе. Я — профессионал и делаю свое дело.
— Знаю. Послушай, я не обижаюсь и не злюсь из-за того, что ты испытываешь к Галло те же чувства, что и я когда-то. У меня нет на это права. Наши с Галло пути давно разошлись, и у каждого своя дорога.
— Я знаю это, — сказала Кэтрин. — Но тебе может показаться, что я не все делаю, чтобы найти убийцу твоей дочери. — Она помолчала, а потом заговорила вдруг быстро, горячо: — Да, Галло… он… — Она сбилась. — Он меня заводит. Может быть, ты права, и в нем есть что-то такое, что действует на большинство женщин. Но я не смешиваю чувства с работой. Что бы ни говорил Джо, я не руководствуюсь эмоциями.
Ева улыбнулась.
— Сейчас ты вся как на иголках, сердце нараспашку. Если бы причиной не был Галло, я бы даже сказала, что это тебе на пользу. Ты всегда такая сдержанная, собранная, жесткая. Небольшие душевные переживания совсем бы не помешали. Давай закончим с нашим наброском. А потом я расскажу Джо, какая ты сухая и бесчувственная. Как и подобает быть профессионалу. — Она повернула блокнот. — Это его рот?
Кэтрин кивнула.
— Очень близко. Только он у него более напряженный и губы оттянуты к уголкам.
— Как у зверя перед нападением? С намеком на оскал?
— Да.
— Хорошо. Следовательно, меняется и контур лица. Скулы будут более выраженными. Это следует принять к сведению, — пробормотала Ева, быстро работая карандашом. — Нос, рот, брови. Уже есть… Подбородок.
— Я же сказала, слегка заостренный.
— Я уже показывала тебе заостренный, но ты его забраковала. Припомни.
— Тот выглядел слишком острым.
— Тогда у нас что-то не так с контуром лица, — вздохнула Ева. — Если губы меняют положение, то и челюсть должна сдвинуться. Может, попробуем немного смягчить?
— Делай, как считаешь нужным. Мы уже больше часа с ним возимся. И никак не получается.
— Получится, когда найдем правильное решение. — Ева снова развернула блокнот. — Ну вот, теперь подбородок ближе к квадратному. Да? Нет?
Кэтрин выпрямилась.
— Да.
— Подбородок, рот, нос, брови. — Ева вдруг почувствовала непонятное волнение. — Переходим к глазам. Форма. Круглые? Продолговатые? Раскосые?
— Определенно не круглые. Думаю, продолговатые.
Карандаш летал над бумагой.
— Большие? Маленькие? Средние?
— Средние.
— Широко расставленные?
— Нет, обычные.
— Цвет?
— Темные.
— Кожа? Смуглая? Бледная?
— Вроде бы смуглая. Обветренная.
— Морщины?
— Складки по обе стороны рта. В остальном кожа гладкая.
— Уверена?
— Да. Нет. Стой, подожди. На голове был капюшон, резина прилегала очень плотно и натягивала кожу. Кажется, я заметила небольшие морщины в уголках глаз.
Ева быстро добавила несколько штрихов, придавших лицу эффект загара.
— Вот так более естественно. — Она подняла блокнот и несколько секунд оценивающе рассматривала полученный портрет. — Но здесь он выглядит старше, чем… — Она не договорила. Глаза ее вдруг расширились.
Нет, это безумие. Этого не может быть. Невероятно.
— Что с тобой? Ева?
Она тряхнула головой. Нет, невозможно.
Но ведь в том безумном мире, ставшем и ее миром, возможно все. Любое безумие.
Ева повернула блокнот к Кэтрин. Руки ее дрожали.
— Это… он?
Кэтрин тихонько ахнула.
— Боже мой…
Глава 5
— Ответь мне. — Ева попыталась взять себя в руки, но голос все равно дрогнул. — Этот человек пытался убить тебя?
— Да. — Кэтрин взяла блокнот. — Поздравляю. Я и не надеялась, что ты сможешь добиться такого сходства. Это точно он.
— Уверена на все сто?
— Говорю тебе, это он. Подбородок… — Она подняла глаза и осеклась. — Что с тобой? Что случилось? Ты бледная, как этот лист.
— Я должна убедиться, что ты его узнала. Что именно этот человек пытался тебя убить. Я должна знать, что составила портрет по твоему описанию, а не извлекла из памяти.
— Из памяти? — мгновенно насторожилась Кэтрин.
Ева забрала у нее блокнот и еще раз всмотрелась в портрет. Глаза, черты лица, брови — все те же. И только глубокие морщины в уголках рта да общее выражение жестокости, проступающее в каждой черточке, отличали это лицо от того, другого.
— Ты его знаешь? — спросила Кэтрин. — Ты видела этого человека раньше?
— Думаю, что да. Но этого не может быть.
— Кто он? Как его зовут?
Ева покачала головой.
— Но он мертв. Галло сказал, что он давно умер.
— Да кто он, черт возьми?
— Его зовут Тед Даннер.
— И ты видела его раньше?
Ева облизала пересохшие губы.
— Видела. Давно. И всего лишь пару раз. Он — дядя Джона Галло.
— Что?
— Тед Даннер — дядя Джона Галло. Из-за него Галло и приехал в Атланту. Если бы не Тед Даннер, я бы никогда не встретила Галло, не родила бы Бонни. Он служил в армии, был рейнджером, получил ранение. Жил в Милуоки. Оттуда его направили в Атланту, в госпиталь для ветеранов, чтобы пройти консультации у специалистов. Помню, он и ходил-то с трудом.
— Тогда они сотворили с ним чудо, — сухо заметила Кэтрин. — Сегодня утром этот ветеран был резвым, как олимпийский чемпион. Чемпион с инстинктами серийного убийцы.
Ева растерянно покачала головой.
— Не понимаю. Мне нравился Тед Даннер. Я даже пожалела его тогда. Галло рассказывал, что дядя был единственным светлым пятном в его жизни. Как и я, Галло вырос в трущобах. Родители обращались с ним ужасно, а дядя брал его с собой за город, защищал от отца, учил всему, что знал сам. Поэтому Галло и решил пойти в армию.
