Он уже больше не знал, какие гормоны, вырабатываемые организмом, курсируют по его телу, как не мог догадаться и о том, чем пользуется его противница. Он потерял всякое ощущение себя и времени.
В течение нескольких ходов игра шла сама по себе — оба расслабились, — но потом снова обрела живость. Гурдже начинал очень медленно, очень постепенно чувствовать, что в голове у него вызревает некая невероятно сложная модель игры — непостижимо глубокая, многоплановая и многообразная.
Он внимательно рассмотрел эту модель, повернул ее.
Игра переменилась.
Он увидел для себя путь к выигрышу. «Полная сеть» все еще была возможна. Но теперь уже в его пользу. Все зависело от обстоятельств. Еще один поворот. Да, победа достанется, пожалуй, ему. Почти наверняка. Но этого уже было недостаточно. «Полная сеть» манила его, искушала, соблазняла, влекла…
— Гурдже? — Борулал тряхнула его.
Он поднял глаза. Над вершинами гор начинала заниматься заря. Лицо Борулал было серым и трезвым.
— Гурдже, перерыв. Уже шесть часов. Вы согласны? Перерыв, да?
Он посмотрел сквозь сеть на бледное, восковое лицо девушки, оглянулся, пребывая в какой-то прострации. Большинство людей уже разошлись. Бумажные фонарики тоже исчезли, и он смутно досадовал, что пропустил этот маленький ритуал: мерцающие фонарики сбрасывали вниз и смотрели, как они плывут к лесу.
Борулал снова тряхнула его:
— Гурдже?
— Да, перерыв. Да, конечно, — хрипло сказал он, затем поднялся на негнущихся ногах: мышцы протестовали, суставы хрустели.
Хамлису пришлось остаться у игрового поля, чтобы не допустить ничьего вмешательства. По небу расползался серый рассвет. Кто-то предложил Гурдже бульону, и он, прихлебывая горячую жидкость, съел несколько крекеров, бродя по тихим аркадам, где оставшиеся спали, или сидели и разговаривали, или танцевали под негромкую музыку. Он склонился к перилам над пропастью километровой глубины, продолжая отхлебывать бульон и жевать; он по-прежнему пребывал в прострации и, хотя не играл, все еще делал ходы, переигрывал партию в воображении.
Огни городков и деревень на затянутой туманом долине внизу, за полукругом темного дождевого леса казались бледными и неопределенными. Обнаженные вершины гор вдалеке светились розовым светом.
— Жерно Гурдже? — услышал он негромкий голос. Он смотрел в сторону долины. В метре от его лица парил Маврин-Скел.
— Маврин-Скел… — тихо сказал Гурдже.
— Доброе утро.
— Доброе утро.
— Как игра?
— Отлично. Спасибо. Думаю, теперь я выиграю. Почти уверен. Но есть шанс, что я одержу… — он почувствовал, что улыбается, — блестящую победу.
— Неужели?
Маврин-Скел продолжал парить в воздухе над пропастью перед Гурдже. Говорил он тихим голосом, хотя поблизости никого не было и подслушать его было некому. Поверхность его являла собой странную пеструю смесь серых тонов.
— Да, — ответил Гурдже и вкратце рассказал, что такое «полная сеть».
Автономник, казалось, понял.
— Значит, вы уже выиграли, но можете выиграть «полную сеть», чего никто в Культуре еще не делал, разве что в демонстрационных целях, доказывающих возможность такого варианта.
— Именно! — Гурдже кивнул, глядя на долину, испещренную огнями. — Именно.
Он покончил с крекерами, стряхнул крошки с ладони, поставил чашку с бульоном на перила.
— Неужели в самом деле важно, — задумчиво спросил Маврин-Скел, — кто первый выиграет «полной сетью»?
— Что-что? — спросил Гурдже. Маврин-Скел подплыл поближе.
— Неужели в самом деле важно, кто первый одержит такую победу? Ну, кто-то одержит, но какая разница, кто? По-моему, такой исход возможен в любой игре, неужели это как-то связано с мастерством?
— В известной мере вы правы, — признал Гурдже. — Такой исход требует везучего гения.
— Но им вполне можете быть и вы.
— Возможно. — Гурдже улыбнулся. Утренний воздух был холодноват, и Гурдже плотнее запахнул пиджак. — Это целиком и полностью зависит от расположения некоторых цветных бусинок в некоторых металлических сферах. — Он рассмеялся. — Победа, о которой будут говорить во всей играющей галактике, и теперь все зависит от того, куда эта девочка поместила… — Голос его затих. Он снова посмотрел на маленького автономника, нахмурился. — Прошу прощения, что-то я расчувствовался. — Он пожал плечами и склонился к перилам. — Выиграть было бы… славно, но, боюсь, такая победа маловероятна. Придет время, и это сделает кто-нибудь другой.
— Но этим другим вполне можете оказаться вы, — прошипел Маврин-Скел, подплывая еще ближе.
Гурдже пришлось немного отстраниться, чтобы взглянуть на машину.
— Ну да…
— Так зачем же предоставлять это случайности, Жерно Гурдже? — Маврин-Скел чуть отодвинулся назад. — Зачем полагаться на какое-то дурацкое везение?
— О чем это вы? — Гурдже медленно сощурил глаза. Наркотический транс рассеивался, чары разрушались.
Гурдже чувствовал себя бодрым, заведенным; возбужденным и деятельным одновременно.
— Я могу вам сказать, где какие бусинки лежат.
Гурдже тихонько рассмеялся.
— Чепуха.
Автономник подплыл поближе.
— Могу. Хотя меня и выперли из ООС, но выдрали из меня не все. У меня сенсорики гораздо больше, чем у кретинов вроде Амалк-нея, которые о таком даже и не догадываются. — Автономник подплыл поближе. — Давайте я воспользуюсь этим. Позвольте сообщить вам, где какие бусинки находятся. Позвольте помочь вам с «полной сетью».
Гурдже выпрямился, покачивая головой.
— Это невозможно. Другие автономники…
— Они слабенькие простачки, Гурдже, — гнул свое Маврин-Скел. — Они ничего не стоят. Верьте мне. Разве что другая машина ОО? Но здесь определенно нет таких. Автономник из Контакта? Маловероятно… Здесь только шайка этих устаревших железяк. Я могу узнать, куда девушка поместила все свои бусинки. Все до последней!
— Все и не нужны, — сказал Гурдже, взмахнув рукой с растерянным видом.
— Ну вот, это еще и лучше! Позвольте мне это сделать! Чтобы доказать вам! И себе самому!
— Вы говорите о мошенничестве, Маврин-Скел, — сказал Гурдже, оглядывая площадку.
Поблизости никого не было. С того места, где он стоял, не были видны ни бумажные фонарики, ни каменные крючки, на которых они висели.
— Вы так или иначе выиграете. Так какая разница?
— Это тем не менее будет мошенничеством.
— Вы сами сказали, тут все дело в удаче. Вы выиграли…
— Еще нет.
— Почти наверняка. Тысяча к одному.
