— Государь. А, и герцог Кветтил здесь.
— Ормин! — сказал король (Кветтил небрежнейшим образом поклонился). — Рад вас видеть. Как поживает ваша жена?
— Гораздо лучше, государь. Легкая лихорадка, ничего страшного.
— Вы не хотите, чтобы Восилл ее посмотрела?
— Спасибо, государь, в этом нет нужды, — сказал Ормин, поднимаясь на цыпочки, чтобы увидеть, что делается за столом. — А, и доктор Восилл здесь.
— Господин герцог, — сказала Восилл, слегка кивнув головой.
— Присядьте с нами, — предложил король и оглянулся. — Герцог Вален, вы не будете так добры… нет-нет-нет. — На физиономии герцога Валена появилось такое выражение, будто ему сообщили, что в его сапог заползло ядовитое насекомое. — Вы ведь уже пересаживались, верно?… Адлейн, освободите, пожалуйста, место для герцога.
— С удовольствием, государь.
— Какая великолепная карта, — сказал герцог Ормин, усаживаясь.
— Вы так думаете? — спросил король.
— Государь? Ваше величество? — заверещал вдруг молодой человек справа от Валена.
— Герцог Улресил, — обратился к нему король.
— Позвольте мне отправиться в Ладенсион, — сказал молодой человек. Он, казалось, наконец-то оживился, даже демонстрировал некоторое возбуждение. Когда он выразил желание поскорее увидеть доктора в бальном платье, он лишь проявил свою незрелость. Теперь он словно загорелся энтузиазмом, на лице его появилось нетерпеливое выражение. — Мне с несколькими друзьями. У нас есть оружие и достаточно воинов. Мы встанем под знамена того барона, которому вы более всего доверяете, и будем с радостью сражаться за…
— Мой добрый Улресил, — сказал король. — Ваш энтузиазм весьма похвален, и, хотя я вам благодарен за это ваше желание, претворение его в жизнь вызовет у меня только гнев и презрение.
— Почему, государь? — спросил молодой герцог, часто моргая. Лицо его зарделось.
— Вы сидите за моим столом, герцог Улресил. Известно, что вы пользуетесь моей благосклонностью и принимаете советы от меня и от герцога Кветтила. А вы собираетесь драться с тем, кого я обязался поддерживать и должен, повторяю, делать вид, что поддерживаю. По крайней мере пока.
— Но…
— В любом случае, Улресил, — сказал герцог Кветтил, взглянув на Квиенса, — король предпочитает, чтобы сколь-нибудь значительными войсковыми соединениями командовали наемные генералы, а не знать.
Король натянуто улыбнулся Кветтилу.
— У моего отца была традиция вверять руководство крупными сражениями тем, кто с младых ногтей воюет и не занимается ничем другим. Моя знать командует своими владениями и своим досугом. Они набирают себе гаремы, улучшают свои дворцы, приобретают великие творения искусства, собирают налоги, с которых все мы получаем свое, и наблюдают за мелиорацией земель и очисткой городов. В том новом мире, который окружает нас сегодня, для человека найдется — даже с избытком найдется — чем заняться и о чем думать и кроме опасностей войны.
Герцог Ормин хохотнул.
— Король Драсин, бывало, говорил, что война — это не наука и не искусство, — сказал Ормин. — Это ремесло с элементами как науки, так и искусства, но в первую очередь — ремесло, и его нужно оставить тем, кто поднаторел в этом ремесле.
— Но, государь… — попытался было возразить герцог Улресил.
Король протянул в его направлении руку.
— У меня нет сомнений в том, что вы с друзьями могли бы сами дать сражение врагу и сделать это не хуже любого наемного генерала, но, выиграв сегодня, вы можете проиграть завтра и даже поставить под угрозу существование королевства. Я все держу под контролем, Улресил. — Король улыбнулся молодому герцогу, хотя тот и не увидел этого, потому что, поджав губы, вперился в стол. — Однако, — продолжил король снисходительно веселым тоном, отчего Улресил тут же поднял глаза, — держите мечи наготове и проверьте, хорошо ли они наточены. Ваш день настанет в свой срок.
— Слушаюсь, государь, — сказал Улресил, снова вперяя взгляд в стол.
— Итак… — начал было король, но его прервал шум: у входа во дворец происходила какая-то суета.
— Ваше величество, — сказал Вистер, устремив взгляд в направлении шума и привстав на цыпочки, чтобы увидеть, что там происходит.
— Вистер, что вы там видите? — спросил король.
— Какой-то слуга, государь. Он торопится. Он даже бежит.
В этот момент и я, и доктор оглянулись под столом и тоже увидели упитанного юнца в форме дворцового лакея — он несся по тропинке в нашем направлении.
— Я думал, что бегать тут запрещено, иначе гравий с дорожки будет попадать на клумбы, — сказал король, прикрывая ладонью глаза от чуть сместившегося светила.
— Так и есть, государь, — сказал Вистер, принял самый строгий и суровый вид и направился навстречу юнцу, который остановился перед ним и, согнувшись в поясе, упер руки в колени — он запыхался и теперь пытался отдышаться.
— Сударь!
— Что случилось, молодой человек? — взревел Вистер.
— Убийство, сударь!
— Убийство? — повторил Вистер — он непроизвольно сделал шаг назад и словно съежился. Начальник стражи Адлейн мигом вскочил на ноги.
— Что такое? — спросил Кветтил.
— Что он сказал? — пробормотал Вален.
— Где произошло? — обратился к юнцу Адлейн.
— В камере мастера Нолиети, где проводят допросы, сударь.
Герцог Кветтил издал короткий, заливистый смешок.
— И что же в этом необычного?
— Кого убили? — спросил Адлейн, направляясь к слуге.
— Мастера Нолиети, сударь.
10. ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ
— Была когда-то одна страна, и звалась она Богатилия, и жили в ней Секрум и Хилити — кузина и кузен.
— Кажется, ты уже рассказывал эту историю, ДеВар, — сказал Латтенс тонким капризным голосом.
— Я знаю. Но та история еще не кончилась. У некоторых людей в жизни происходит больше одной истории. Я хочу рассказать тебе новую.
— Ну, тогда другое дело.
— Как ты себя чувствуешь? Ты здоров — сможешь выслушать одну из моих историй? Я знаю, они не очень интересны.
— Я здоров, господин ДеВар.
ДеВар чуть взбил под мальчиком подушки и дал ему выпить немного воды. Латтенс лежал в маленькой, но роскошно убранной комнате частных покоев вблизи гарема, где Перрунд и Хьюсс всегда могли навестить его. С другой стороны, это помещение находилось вблизи покоев его отца и доктора БреДелла, который объявил, что мальчик склонен к нервному истощению и у него в мозгу повышенное давление крови, а потому прописал ему кровопускания дважды в день. Приступы, случившиеся у мальчика в тот первый день, больше не повторялись, но силы к нему возвращались очень медленно.
