— Поатас, Савид, — сказал тил Лоэсп, когда те приблизились, пройдя сквозь октов.
Он оглянулся на вход в камеру, куда из туннеля к вершине пандуса передвигали большой черный куб со стороной метров в десять. Вдали прозвучали два выстрела, эхом отдавшиеся в камере. Тил Лоэсп улыбнулся, увидев, как дернулся Поатас, словно это его пристрелили.
— Вы тут работали, я смотрю, — сказал он старику. — Наш принц не очень вам мешал?
— Нет, ваше превосходительство, — сказал Поатас, опустив глаза. — Работы продвигались хорошо. Рад вас снова видеть, ваше превосходительство, и знать, что вы одержали победу...
— Да-да, Поатас. Вы очень лояльны. Савид, вы одобряете все, что здесь происходит?
— Все одобряется. Мы и дальше будем способствовать. Позволяйте нам помогать.
— Помогайте-помогайте, обязательно помогайте.
* * *
Снова пробуждение. Боль — еще сильнее. Он услышал свое дыхание вместе со странным бульканьем. Кто-то похлестывал его по лицу, причиняя боль. Он попытался закричать, но не мог.
— Ваше высочество?
Ни звука. Теперь он одним глазом видел своего слугу. И опять — словно сквозь дымчатый занавес. А где Дроффо? Он должен что-то сообщить Дроффо.
— Ах, ваше высочество, — сказал Негюст, шмыгая носом.
* * *
— Все еще жив, принц?
Он сумел открыть один здоровый глаз. Даже это отдалось болью. Ага: Мертис тил Лоэсп. Негюст стоял где-то сзади, опустив голову и рыдая.
Он попытался посмотреть на тила Лоэспа. Попытался заговорить. Опять бульканье.
— Ну-ну-ну. Успокойся, — сказал тил Лоэсп, словно обращаясь к ребенку, вытянул губы и приставил к ним палец. — Не медли, дорогой принц. Не позволяй нам задерживать тебя. Уходи. Мы тебе не препятствуем. Вот только, принц, отец твой умирал легче. Поспеши. Ты.
— Ваше превосходительство? — сказал Негюст.
— Он может говорить?
— Нет, ваше превосходительство. Ничего не говорит. Он пытается, я думаю... Граф Дроффо. Он зовет графа Дроффо. Но я не уверен.
— Дроффо?
— Он мертв, ваше превосходительство. Ваши люди убили его. Он пытался...
— Ах да. Ну, принц, можешь звать кого угодно. Дроффо к тебе не придет, а вот ты скоро отправишься к нему.
— Нет, пожалуйста, не трогайте его, ваше превосходительство, пожалуйста!
— Заткнись, или я трону тебя! Капитан, двух стражников! Ты. Ты должен... ну что там еще?
— Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! — раздался еще один голос, молодой и взволнованный.
— Что?
— Эта штука, ваше превосходительство, объект, Саркофаг! Она, она делает... она... я не могу... она!..
Орамен успел подумать: «Это не то, что тебе кажется», но потом все снова уплыло от него, и он почувствовал, как соскальзывает в водную пучину.
* * *
— Ваше превосходительство!
— Что? — не останавливаясь, бросил тил Лоэсп.
Они шли по только что расширенному туннелю и были в минуте от входа в большую полусферическую камеру, где покоился Саркофаг.
— Ваше превосходительство, этот человек утверждает, что он рыцарь и состоит у вас на службе.
— Тил Лоэсп! — послышался сдавленный голос из-за толпы советников, охранников и солдат вокруг тила Лоэспа. — Ваше превосходительство, это я, Воллирд.
— Воллирд? — сказал тил Лоэсп, останавливаясь и поворачиваясь. — Дайте-ка посмотреть на него.
Охранники расступились. Двое из них вышли вперед, держа кого-то за руки. Это и в самом деле был Воллирд, одетый в тряпье, со взлохмаченными волосами и безумным видом. Он уставился на тила Лоэспа.
— Да, ваше превосходительство. Это я! Ваш добрый и преданный слуга, ваше превосходительство! — воскликнул Воллирд. — Мы сделали все, что было в наших силах! Почти прикончили его! Клянусь вам! Их было слишком много!
Тил Лоэсп смерил его взглядом и покачал головой.
— У меня нет времени на тебя...
— Вы только спасите меня от призраков, тил Лоэсп, пожалуйста! — взмолился Воллирд.
Колени под ним подогнулись, и охранникам пришлось подхватить его с двух сторон. Глаза Воллирда были безумными и неподвижными, с губ падала пена.
— От призраков? — переспросил тил Лоэсп.
— От призраков, приятель! — взвизгнул Воллирд. — Призраки каждого из них преследуют меня!
Тил Лоэсп покачал головой и перевел взгляд на командира стражи.
— Этот человек спятил. Возьмите его... — начал он.
— Джильюс — он хуже всех! — крикнул Воллирд ломающимся голосом. — Я его чувствовал. Я его до сих пор чувствую! Его рука, его запястье под...
Больше он не сказал ни слова — тил Лоэсп обнажил меч и вонзил его прямо в горло Воллирда. Взмахнув руками, тот испустил бульканье, глаза его еще больше расширились, взгляд уставился на вошедший в глотку — откуда со свистом вырывался воздух — плоский клинок, с которого, пузырясь, капала горячая кровь. Челюсть Воллирда неловко двигалась, словно он пытался проглотить что-то непомерно большое.
Тил Лоэсп толкнул меч вперед, намереваясь перерубить шейные позвонки, но кончик меча соскользнул с кости и вышел наружу с правой стороны шеи. Кровь хлынула из новой раны струей — меч перерезал артерию. Охранник, стоявший справа, отодвинулся, чтобы не запачкаться. Зрачки Воллирда сошлись у переносицы, и последний выдох вырвался из него кровавым пузырем.
Двое охранников смотрели, как тил Лоэсп извлекает меч из шеи мертвеца.
— Отпустите его, — велел он.
Стражники разжали руки, и Воллирд, рухнув лицом вперед, замер в темной, расползающейся луже собственной крови. Тил Лоэсп двумя движениями отер меч о тряпье Воллирда.
— Оставьте его, — сказал он охранникам, повернулся и пошел дальше в сторону камеры.
* * *
Саркофаг потребовал снять с него леса. Он покоился на своем цоколе, а три черных куба стояли на дне камеры: один прямо перед ним, два других — неподалеку от его задних углов. Благоговеющие окты по-прежнему располагались концентрическими кругами.
Тил Лоэсп и его спутники успели как раз вовремя, чтобы увидеть трансформацию. Бока черных кубов шипели и трещали. Структура их поверхности изменилась, и они внезапно стали блеклыми, а потом начали сереть, когда по ним поползла мелкая сеть трещин.
Поатас, хромая, подошел к тилу Лоэспу.
— Беспрецедентно! — сказал он, взмахивая тростью; двое личных охранников тила Лоэспа сразу же вышли вперед, решив, что этот безумный старик может ударить хозяина, но Поатас, казалось, даже не заметил этого. — Присутствовать здесь! Присутствовать при этом! И видеть это! Это! — воскликнул он, поворачиваясь и тыкая тростью в направлении центра камеры.
