В любом из арифметических пустотелов уровни были разнесены равномерно — расстояние между ними составляло тысячу четыреста километров. В экспоненциальных или инкрементных пустотелах расстояние между оболочками нарастало по мере удаления от ядра, согласно той или иной логарифмической последовательности. В арифметических пустотелах всегда насчитывалось пятнадцать внутренних поверхностей, а их наружный диаметр составлял сорок пять тысяч километров. Инкрементные пустотелы — примерно двенадцать процентов от всех оставшихся — не были единообразными. Крупнейшие из них имели в поперечнике почти восемьдесят тысяч километров.
Они были машинами, каждая являлась частью одного громадного механизма. Внутренние пустоты были заполнены или же их планировалось заполнить (сделали это или нет — никто не знал) некоей экзотической супержидкостью, превращающей каждую из машин в колоссальный проектор поля. Цель заключалась в том, чтобы они все сработали согласованно и окружили всю галактику силовым полем, или щитом. Почему это считалось необходимым или по меньшей мере желательным, тоже никто не знал, хотя вопрос этот занимал ученых и экспертов на протяжении долгого времени.
Создатели пустотелов исчезли, а вид, атаковавший эти миры, тоже, казалось, ушел в небытие; к тому же отсутствовала легендарная супержидкость, и громадные внутренние сферы покоились лишь на опорных башнях (тоже полых, хотя они и содержали прихотливые конструкции из материала, усиливающего структуру, и имели порталы разных размеров для доступа на каждый уровень. И всевозможные предприимчивые виды мигом сообразили, что бесхозные пустотелы после сравнительно небольших переделок могут стать почти готовыми обиталищами — громадными и практически неуязвимыми.
Пространства между уровнями, все или некоторые, можно было заполнить газом, жидкостью (прежде всего водой) или твердым материалом, а на внутренних поверхностях оболочек можно было разместить искусственные звезды — пусть себе висят гигантскими фонарями. Некоторые деятельные виды принялись исследовать ближайшие к ним пустотелы и почти сразу же столкнулись с проблемой, которая обескуражила их, расстроила и отсрочила планы исследования и разработки пустотелов на следующие несколько миллионов лет — а потом еще на довольно длительное время, в течение которого отдельные попытки все же предпринимались. Оказалось, что пустотелы могут быть смертельно опасными.
По-прежнему оставалось неясным, кем были оставлены защитные механизмы, убивавшие исследователей и уничтожавшие их корабли, — то ли создателями пустотелов, то ли теми, кто, похоже, видел смысл своего существования в уничтожении этих искусственных творений. Но кто бы ни оставил это убийственное наследство, вуали или илны (или, как теперь считалось, те и другие), использованию пустотелов в качестве обиталищ препятствовала высокая степень риска.
Многие погибли, разрабатывая способы обезопасить пустотелы, и каждой конкурирующей цивилизации приходилось повторять ошибки предшественников: успешное освоение пустотелов сулило колоссальные возможности и влияние, а потому каждый исследователь хранил свои секреты как зеницу ока. Потребовалась альтруистическая цивилизация, которая пришла в ужас и ожесточилась при виде такой эгоистичной траты жизней. Она занялась этим вопросом, разработала собственные методики, похитила кое-какие у предшественников и потом сделала их достоянием всех.
Конечно же, такое неспортивное поведение вызвало поток брани. Однако ее позиция и действия были впоследствии приняты и одобрены различными галактическими субъектами. Культура, хотя и отстояла далеко во времени от этих народов, давно и глубоко почитаемых, всегда заявляла о духовном родстве с ними.
Цивилизации, которые специализировались на безопасности пустотелов и фактически частично владели их начинкой, были прозваны «последышами». Сурсамен отличался от других тем, что сюда одновременно прибыли и начали работу два вида — окты (по их утверждению — прямые потомки давно исчезнувшей Мантии, поэтому они звали себя «наследниками») и аултридии (вид более чем туманного происхождения). Необычен Сурсамен был и тем, что ни один из видов не одержал окончательной победы в противоборстве, к счастью не вышедшем за пределы Сурсамена. Со временем ситуацию уладили — недавно сформированный Всеобщий Галактический совет предоставил обоим видам право совместного покровительственного управления входными башнями. Однако — важный момент — нигде не указывалось, что стороны не могут конкурировать за влияние в будущем.
Нарисцины получили безраздельное право обитания на поверхности и общего контроля над планетой, оформив тем самым свои давно заявленные требования. Но даже они вынуждены были отступать перед мортанвельдами, чье влияние определяло жизнь системы и планеты.
Таким образом, Сурсамен был колонизован и заселен разными видами, отчего стал известен как «многонаселенный». Отверстия в башнях-опорах, задуманные, вероятно, как предохранительные клапаны для газов или жидкостей, были герметизированы: некоторые заделаны, другие оборудованы тамбурами для безопасного входа и выхода. В громадных полых башнях установили транспортные механизмы, чтобы перемещаться между разными уровнями и выходить на поверхность. За миллионы лет колонизации на планету были доставлены всевозможные материалы — газообразные, жидкие и твердые. Кроме того, окты и аултридии завезли на планету различных существ, целые народы, виды, видовые группы и целые экосистемы — иногда по просьбе этих народов и видов, но чаще по требованиям других.
Внутренние звезды были посажены на свои места. Они представляли собой термоядерные источники энергии, крохотные солнца, но только с антигравитацией, отчего прижимались к внутренним поверхностям оболочек. Звезды подразделялись на фиксированные — гелиостатики и подвижные — гелиодинамики. Последние двигались по определенным маршрутам, согласно правильным, но порой довольно сложным траекториям, если звезд было много, с разной периодичностью.
Не прекращались и смерти. После «разминирования» того или иного пустотела и приведения его в безопасное состояние скрытые защитные механизмы могли пробуждаться сотни, тысячи, миллиарды лет спустя, приводя к триллионам смертей, самоубийствам целых цивилизаций и почти полному уничтожению планет — внутренние звезды падали, верхние уровни затапливались или пересыхали. Нередко затем океаны соприкасались с внутренними звездами, возникали облака плазмы и перегретого пара, атмосфера наполнялась патогенами широкого спектра или превращалась в ядовитую среду под воздействием невидимого и неостановимого механизма, либо сильнейшие вспышки гамма-радиации из опорных структур оболочек делали непригодными для проживания как отдельные уровни, так и всю планету.
Из-за всего этого пустотелы и получили прозвище Миры-убийцы. К тому моменту, когда генеральный директор Шоум смотрела на темный пятнистый лик Сурсамена, уже четыре столетия не наблюдалось массовых смертей, вызванных самими пустотелами. И поэтому термин «Миры-убийцы» давно не использовался, разве что культурами с невероятно долгой памятью.
Однако степень опасности обиталищ любого типа можно было с неплохим приближением вычислить по тому их количеству, которое со временем переходило в разряд планет мертвых Дра’Азон. Планеты мертвых сохранялись как запретные памятники глобальной резни и разрушения. Наблюдение за ними (и поддержание в том виде, который они получили сразу после катастрофы) вел Дра’Азон — очень замкнутая Полупочитаемая Старшая цивилизация. По своим признакам и возможностям она фактически равнялась богу — различия были несущественными. Из 4096 пустотелов, существовавших изначально, и 1332 известных сейчас (включая 110 в критическом состоянии) восемьдесят шесть были планетами мертвых. Все сходились в том, что с учетом всех обстоятельств эта пропорция тревожно высока.
