Более или менее сохранились только привычные меры длины. Большой шаг был почти равен метру, а километры так и остались, хотя равнялись теперь не тысяче метров, а тысяче двадцати четырем.
Но это оказалось лишь началом.
Первые несколько лет после прибытия в Культуру она оставалась сама собой, разве что стала чуть толще и немного ниже. Тем временем она знакомилась с Культурой, а Культура — с ней. Она многое узнала обо всем. Автономник Турында Ксасс был рядом с первого ее шага на борту корабля «Чуть подпаленный на гриле реальности» (поначалу названия кораблей казались нелепыми, ребячливыми и смешными, потом она привыкла к ним, потом решила что вроде бы понимает их, потом осознала, что понять Разум корабля невозможно, и эти названия снова стали ее раздражать). Автономник отвечал на любой ее вопрос, а иногда и говорил от ее имени.
Первые три года она провела на орбиталище Гадамф, главным образом в области Лесуус. Ее поселили в протяженном городе на островах, разбросанных по широкому заливу небольшого внутреннего моря. Город назывался Клусс и походил на знакомые ей города, только был гораздо чище, а еще — не имел стен и вообще никаких видимых укреплений. Больше всего он напоминал громадную схоластерию.
Прогуливаясь по бульварам, улицам, эспланадам и площадям, она отчего-то чувствовала (не с самого начала, а лишь когда стала понемногу привыкать) странную смесь спокойствия и тревоги. И только со временем стало понятно почему: ни одно из увиденных ею лиц не было изуродовано опухолью или полусъедено какой-нибудь болезнью. Ни сыпи на коже, ни помутневших глаз. Никто рядом с ней не хромал, не опирался на костыли, не сидел на тележке, не стучал деревянной ногой. И ни одного сумасшедшего, несчастного, который стоит на углу улицы и воет на звезды.
Поначалу она не оценила этого, будучи ошарашена бесконечным физическим разнообразием окружавших ее людей. Но, попривыкнув, она стала замечать, что это разнообразие никогда не подразумевало уродства, а самое эксцентричное поведение — умственной отсталости. Она видела столько разных типов лиц, фигур и личностей, сколько и представить себе не могла, но все они были следствием здоровья и выбора, а не от болезни или судьбы. Каждый был (или мог стать при желании) прекрасным внешне и внутренне.
Позднее она обнаружила — все же это была Культура! — что и здесь, конечно, есть люди, которые стремятся к безобразию и даже по своей воле становятся уродами или калеками — чтобы не походить на других или выразить свои чувства, которые нужно донести до остальных. Но, преодолев свое первоначальное раздражение и неприятие (неужели эти люди своим поведением, пусть и ненамеренно, не издеваются над настоящими калеками, получившими свою внешность от природы?), она поняла, что даже благоприобретенное уродство демонстрирует уверенность в завтрашнем дне, что это коллективная насмешка над тупым провидением и старинной (но уже давно поверженной) тирании генетических ошибок, катастрофических травм и заразных болезней.
* * *
Звезда Ауд освещала десятимиллионнокилометровый браслет орбиталища. Казалось, все остальные считали это солнце настоящей, природной звездой. Ей же звезда представлялась невероятно древней и нелепо, чуть ли не расточительно громадной.
Там, в Клуссе, она узнала историю Культуры и галактики в целом, узнала о жизни других цивилизаций, с детства известных ей как Оптимы. Обычно они называли себя Эволютами или Большими игроками, хотя термины эти были расплывчатыми: точного соответствия сарлскому слову «Оптимы» (с намеком на превосходство) не существовало. «Эволюты высокого уровня» — этот термин, наверное, подходил лучше всего.
Она узнала почти все, что можно было узнать о ее собственном народе — о сарлах, чья история давным-давно началась на далекой планете Сарл, об участии этого народа в страшной войне, его осуждении, ссылке и перемещении (отчасти ради его же блага, отчасти ради блага других народов на планете; все полагали, что сарлы либо истребят всех, либо сами будут истреблены), о том, что в конце концов они получили убежище-тюрьму на Сурсамене под надзором Галактического совета, мортанвельдов и нарисцинов. Эта версия похожа на правду, решила она, и довольно близка к мифам и легендам ее народа; правда, не столь ослепительно-величественна и не может служить источником морали.
Выяснилось немало удивительных подробностей — например, то, что делдейны и сарлы были фактически одним народом. Около тысячи лет назад окты переместили часть населения — то есть делдейнов — на уровень ниже, причем без согласия своих менторов-нарисцинов. Считалось, что этот уровень, с которого несколько тысячелетий назад эвакуировали все обитавшие на нем многочисленные расы, не будет вновь заселен разумными существами без особого разрешения. Октам пришлось принести извинения, поклясться, что такого никогда не повторится, и выплатить репарации, уступив влияние в отдельных местах. Но само перемещение целого народа по капризу октов нарисцины все же признали — неохотно — свершившимся фактом.
Она узнала о панчеловечестве, о великом столпотворении расселившихся повсюду человекоподобных, человекообразных и гуманоидных видов, разбросанных по галактике.
Она узнала о нынешнем социально-политическом статус-кво внутри галактики и, как и все, испытала удовлетворение, ибо, несмотря на разнообразие миров, почти повсеместно царил мир. Существовали миллионы видов, сотни различных типовидов, даже при самом широком употреблении этого термина. И это — без учета цивилизаций, состоящих скорее из механизмов, чем биологических организмов. Но вообще-то галактика — она же Вселенная во всем ее разнообразии — представляла собой пустоту. Усреднив все значения, вы получали чуть ли не полный вакуум. Но если взять скопления материи, то есть системы, звезды и планеты и обиталища, — какое изобилие жизни!
Существовало умопомрачительное число одних только пангуманоидов (к которым принадлежала и она сама), но они составляли менее одного процента всей жизненной массы большой галактики. Кроме того, внутри таковых цивилизаций (в большинстве мест и большую часть времени) мужчины и женщины были равны. В Культуре это было даже гарантировано от рождения. И пол ты мог выбирать по своему желанию — подумать только! Она с каким-то мстительным чувством нашла это в высшей степени привлекательным.
Жизнь шумела, гудела, грохотала, плотно заполняя собой всю галактику, а возможно — почти наверняка — и пространство за ее пределами. Бесконечность и непрерывность этой жизни помещали в общий контекст мелочные заботы и тревоги каждого, отчего те казались если не вовсе необоснованными, то гораздо менее важными. Контекст — это все, любил повторять ее отец; но этот всеобщий контекст необычайно сужал казавшиеся прежде бескрайними просторы Восьмого уровня со всеми его войнами, политикой, спорами, сражениями, горестями и неприятностями. Все это теперь представлялось ей ужасно далеким и воистину тривиальным.
Она узнала о Контакте, той части Культуры, которая открывала новые цивилизации и взаимодействовала с ними, особенно с новыми и быстроразвивающимися; узнала и о несколько скандальном, беззастенчивом, по видимости непрозрачном подразделении Контакта — Особых Обстоятельствах. Через некоторое время она поняла: от нее ждут, чтобы она воспользовалась шансом стать частью этой престижной, хотя и не слишком респектабельной организации. Ей стало ясно, что это высокая и редкостная честь, почти единственное отличие, предлагавшееся Культурой — но далеко не любому желающему. Но тут же опять возникли подозрения.
