Далее следовала нормальная, почти непроизвольная реакция. Образно говоря, люди воздевали руки к небесам и восклицали: «Ну, если все и в самом деле сводится к этому, то не стоит и пытаться разбираться дальше, потому что там, где определяющим фактором становятся мотивации, оценки и планы Разумов, все гипотезы обессмысливаются по той простой причине, что любые потуги предвосхитить выводы таких бесконечно тонких и дьявольски хитроумных приборов обречены на провал!»
Анаплиан не была в этом абсолютно уверена. Такой посыл вызывал у нее подозрения — неукоснительная вера людей в это предположение слишком уж хорошо отвечала целям Разумов. Вместо честного признания того, что дальнейшие изыскания бесполезны, отвергалась необходимость изысканий вообще.
— Может быть, Разумы завидуют, — сказала Анаплиан. — Они не желают, чтобы мортанвельды, став похожими на них, похитили хотя бы слабое эхо их грома. И покровительствуют этим акважителям, желая вызвать у них негативную реакцию. Пусть, мол, те сделают противоположное ожидаемому и тем самым станут менее похожими на Культуру. Ведь, по большому счету, Разумам именно это и нужно.
— В вашем предположении столько же здравого смысла, сколько и во всех остальных, что мне доводилось слышать, — вежливо сказал Турында Ксасс.
Ей не позволили взять с собой на Сурсамен автономника. Комбинация «агент ОО + автономник боевого класса» была слишком хорошо известна за пределами Культуры. Хотя возможности такой связки сильно преувеличивались, она все еще могла напугать детишек или плохих парней.
Анаплиан почувствовала слабый укол в голове и ощутила что-то вроде гудения во всем теле. Она попыталась задействовать свой пространственный датчик, который позволял улавливать заметные гравитационные волны на некотором расстоянии и предупреждал о любых действиях по искривлению пространства вблизи нее. Но система бездействовала. Анаплиан увидела метку об отключении на неопределенное время, хотя и не вследствие враждебных действий (тем не менее запротестовала минимум одна часть неврального кружева, модифицированного согласно требованиям ОО, — система, постоянно настроенная на выявление неисправностей и самостоятельно реагировавшая на состояния, которые расценивала как ослабление ее возможностей и понижение уровня выживаемости).
Искусственный разум платформы — того же уровня, что у автономника, — с разрешения Анаплиан медленно проверял встроенные в нее корректоры и отключал те, которые могли вызвать возражения мортанвельдов. Щелчок — и она рассталась с электромагнитным эффектором. Она попыталась связаться с генератором поля, встроенным в потолок над ее головой, — этот генератор изолировал воздух на балконе от разреженного и холодного потока, циркулирующего вокруг платформы. Связи не было. Анаплиан все еще ощущала ЭМ-активность, но задействовать ее не могла. Большую часть своей жизни она провела без этих способностей и до сего дня пользовалась ими разве что в крайнем гневе, но сейчас, расставаясь с ними, испытывала горечь утраты и разочарование.
Она посмотрела на ногти, которые выглядели как обычно, но уже поступил сигнал о том, что наутро они отделятся и отпадут — без крови, без боли. Новые вырастут за несколько дней, но больше не будут лазерами, не будут оружием когерентного излучения.
«Что ж, — подумала Анаплиан, глядя на свои ногти, даже обычные, неизмененные, — эти тоже могут царапать».
Щелк. Вот и радиотранслятора нет. Она заперта внутри собственной головы. Женщина попыталась через невральное кружево связаться с Леебом Скопериным, одним из ее здешних коллег и последним любовником. Напрямую — никак. Ей придется делать это через системы платформы, как и обычным культурианцам. Она очень надеялась увидеть Лееба до отлета, но тот не мог бросить свои дела.
Видимо, системы Турынды Ксасса что-то зарегистрировали.
— Это вы? — спросил автономник.
Анаплиан почувствовала себя немного оскорбленной, словно автономник спросил, не пукнула ли она.
— Да, — резко ответила она. — Это я. У меня больше нет связи.
— Не стоит так раздражаться.
Прищурившись, она взглянула на машину.
— Вы еще поймете, что стоит.
— Ух ты, да там ветерок! — воскликнул Батра, вплывая через силовое поле. — Джан Серий, модуль прибыл.
— Сейчас, только возьму сумку, — сказала Анаплиан.
— Прошу вас, — вмешался Турында Ксасс, — позвольте мне.
Батра, видимо, прочел выражение лица Анаплиан, когда та смотрела на автономника, направлявшегося к ближайшей внутренней двери.
— Думаю, Турында Ксасс будет скучать по вам, — сказал Батра, вытягивая хрупкие на вид прутики-конечности. Опершись на них, он встал напротив Анаплиан на уровне ее головы. Его фигура в такой позе напоминала человеческую.
Анаплиан покачала головой.
— Эта машина становится сентиментальной.
— В отличие от вас? — нейтральным тоном спросил Батра.
Конечно, Батра имел в виду Тоарка, ребенка, которого она спасла из горящего города. Мальчик все еще спал. Анаплиан еще утром заглянула в его каюту, чтобы попрощаться с ним, погладила мальчика по голове и тихо прошептала что-то, не желая будить его. Батра неохотно согласился на время взять Тоарка под свою опеку.
— Я всегда была сентиментальной, — заявила Анаплиан.
Небольшой трехместный модуль появился в небесах, неторопливо опустился сквозь крышу силового поля, нависавшую над прогулочной палубой платформы, и, распахнув заднюю дверь, подрулил к ожидавшей его группе.
— Прощайте, Джан Серий, — Батра протянул ей импровизированную руку в виде тонких прутиков, которые не могли сойти даже за кости.
Анаплиан со странным чувством прикоснулась к этой модели руки.
— Будете присматривать за мальчиком? — спросила она.
— Конечно. — Батра вздохнул. — Так, словно это ваш собственный ребенок.
— Я вполне серьезно. Если я не вернусь, позаботьтесь о нем, пока не найдете кого-нибудь подходящего.
— Обещаю вам. Вы только возвращайтесь.
— Я буду стараться.
— Вы оставили копию?
— Вчера вечером, — подтвердила Анаплиан.
Батра спросил просто из вежливости, прекрасно зная, что вчера она самокопировалась. Платформа просканировала ее умственное состояние. Если Анаплиан не сможет вернуться — погибнет или случится еще что-то, — можно будет вырастить ее клона, который сохранит все ее личностные свойства и воспоминания. Анаплиан получит новое «я», почти неотличимое от нынешнего. Стоило помнить ту тревожную истину, что являться агентом ОО означало в каком-то смысле действительно принадлежать ОО. Компенсация состояла в том, что даже смерть была всего лишь временным рабочим затруднением, которое быстро преодолевалось. Но опять же — лишь в определенном смысле.
— Ну, до свидания, моя дорогая девочка, — сказал Турында Ксасс. — Постарайтесь не получать царапин. Меня там не будет, чтобы вас спасать.
