— Они много учились, — ответил Йавийюэн.
— Но когда? Когда они будут знать, что должны делать то, чему научились? Кто ими управляет, кто решает, что пора прекратить разговоры и начать стрелять?
— Они сами знают.
— Сами? — Голос Сорофьеве прозвучал недоуменно. — Вы позволяете своим военным самим решать, когда следует начинать войну?
«Наш субмастер плохо справился с домашним заданием, да?» — отправил Сал Лисс.
«Может, он и читал, да только не поверил», — ответила она.
Салуус собрал всю информацию по насельникам, какую мог. Удивительно, как мало он знал. Он был умен, хорошо образован, имел прекрасные связи, но сейчас чуть ли не краснел от стыда, понимая, как мало знает о существах, с которыми его собственный вид делит эту систему. Осознав, как мало интересует насельников юлюбисское человечество со всеми его проблемами, это самое человечество, казалось, решило отплатить им той же монетой. И это при том, что люди создали систему наблюдателей, которая обеспечивала межвидовые контакты на более высоком уровне, чем любая иная, исключая разве что еще десяток-другой таких же привилегированных систем, разбросанных по галактике. Но даже после этого люди не знали и не хотели знать о насельниках почти ничего. О них что-то знало немалое по численности меньшинство, но в этих людях видели помеху — эксцентричных, упертых ксенофилов. И только теперь, перед лицом страшной опасности, отчаянно нуждаясь в помощи насельников, они поняли, как были недальновидны.
Сал, читая о насельническом обществе, убедился в справедливости старого изречения: чем больше узнаешь, тем больше понимаешь, как мало узнал. (Это про Наскерон, подсказала ему Лисс, когда он впервые попытался выразить это чувство: непознаваемые глубины.)
— Конечно, наши военные сами решают, когда им начинать войну, — сказал Груноше, снова успокаиваясь. — Они в этом деле смыслят.
— Полагаю, что мне позволительно вмешаться, — сказал из своего газолета старший наблюдатель Меретий. — Все дело тут в том, что мы по-разному смотрим на военную мощь наших обществ. Мы — то есть люди, и тут, пожалуй, я взял бы на себя смелость говорить за всю Меркаторию, — смотрим на наших военных как на инструмент, используемый политиками, которые, конечно, правят от имени всего народа. Наши же друзья насельники, напротив, считают, что быть военным — это старинное и почетное призвание для тех, кто чувствует склонность к этому, что армия — это институт, достойный уважения за свою древность и выполняющий, впрочем вполне факультативно, долг защиты насельнических планет от внешней угрозы. Насельнических военных можно назвать пожарными командами, к тому же добровольными, и они принимают решения без санкции или контроля со стороны политиков. Понимаете? Смысл их существования лишь в том, чтобы как можно быстрее реагировать на чрезвычайные ситуации, — ни в чем больше.
«Черт побери, звучит разумно», — отправила Лисс.
От трех первых слов, произнесенных ее голосом, от ее близости — прямо у него за спиной — Сал испытал эрекцию. Интересно, подумал он, при какой гравитации перестает вставать.
— Ведь у пожарных команд есть… начальники, капитаны, так? — жалобным голосом сказал Сорофьеве, переводя взгляд с Меретия на Салууса. — Нельзя ли поговорить с ними?
Йавийюэн опять подпрыгнул, «пожав плечами».
— Абсолютно исключено.
— Но нам это необходимо, — чуть ли не взывал Сорофьеве.
— Для чего?
— Да у нее даже вид стремительный, — сказал генерал гвардии Товин, разглядывая темный, с зализанными очертаниями корабль из реквизированных гражданских экскурсионных лайнеров. Вокруг мерцали звезды. — У него есть название?
— «Корпус восемь тысяч семьсот семьдесят», — сказал ему Салуус. — Военные дадут ему настоящее имя в момент передачи. Это прототип, не очень пригодный для полноценной службы.
— Жуткие времена, — сказал Товин, пожимая плечами и выковыривая что-то у себя между зубов. — Приспособим для чего-нибудь. Да хоть ракету из него сделаем.
«Перебьешься», — подумал Сал.
— Мы еще не дошли до этого этапа, — сказал он.
Они были вдвоем. Товин предложил прогуляться по бывшему гражданскому кораблю, почти пустому.
— Вам не кажется, что мы тут теряем зря время? — Товин повернулся к Салуусу, приподняв и наклонив свою голову, растущую чуть ли не из плеч.
— Ведя переговоры с насельниками?
— Да, ведя переговоры с этими сраными насельниками.
— Может быть. Но тогда и наш друг Фассин Таак, вероятно, тоже попусту тратит время — если он еще жив — в поисках преобразования, которого, возможно, и в природе нет.
— Он ведь был вашим другом? — сказал генерал гвардии, прищурившись. — Школьные приятели, так ведь?
— Да, мы учились вместе. В школе и колледже. Не теряли связи все эти годы. И вообще, вероятно, последние свои земные радости перед вылетом на Наскерон он вкушал в моем доме на Мурле.
— А я поступил прямо в Академию гвардии, — сказал Товин, снова меняя тему и поворачиваясь к стреловидному кораблю. — Это ваш путь к бегству, Кегар? — с невинным видом спросил он.
«А ты совсем не так глуп, как кажешься», — подумал Сал.
— Куда мне бежать? — спросил он, улыбаясь.
— Куда подальше, к херам собачьим, — сказал Товин. — Спрятаться на время заморышевской оккупации, а когда станет безопасно — вернуться.
— Знаете, я об этом как-то не думал, — сказал Сал. — А вы что, хотите сделать мне предложение в таком роде?
— Я же не умею им управлять. Но вы-то, конечно, знаете, как это делается.
То, что Салуус сам привел сюда «Корпус 8770», ни для кого не было секретом. Он был довольно умелым пилотом. Стать хорошим пилотом было нетрудно — пройди небольшой учебный курс, а там компьютер поможет.
— Освобождаю одного из наших храбрецов для схватки с врагом, — сказал он, напустив налицо непроницаемое выражение.
— Шутить будете, если мы победим врага. Или Объединенный флот заблудится. А?
— Смешно.
— Как по-вашему, удастся нам что-нибудь выудить из этих поплавков?
— Я так думаю, что наши друзья насельники, вероятно, дали нам все, что собирались, и больше от них ничего не получить, но стоит продолжать переговоры и дальше. Мало ли что.
— Думаете?
— Может, экипаж одного из их гиперкораблей вдруг решит поразвлечься и станет на защиту Сепекте просто от нечего делать. Или кто-нибудь из разведчиков на Наскероне найдет преобразование, или его притащит Фассин Таак. Тогда мы все спасемся сквозь червоточину или побыстрее приведем сюда Объединенный флот. Кто знает?
— Значит, мы здесь не впустую тратим время?
— Не знаю, может, и впустую. Но что еще делать? Наполнять мешки балластом?
