Фассин подумал, что если бы насельники могли скрежетать зубами, то именно через скрежет зубовный и были произнесены эти слова.
— Прошу прощения, госпожа администратор, — сказал он.
— В чем дело, человек Таак?
— У вас есть какие-нибудь сведения о событиях в других частях системы?
— Как я уже говорила, различные кольца и луны слегка корректируют положение на орбитах с учетом…
— Я полагаю, он ведет речь о звездной системе, а не о наскеронской, — сказала полковник Хазеренс.
Оба насельника повернулись в ее сторону. У насельников по всей поверхности внешних ободков располагались органы чувств, а кроме того, в нижней части внешних ступиц имелись пузыри глаз. В галактике существовали виды, которые умели впиваться пронзительным взглядом куда как лучше, но и насельники всегда были готовы приложить к этому все силы. Для насельника собственная планета составляла едва ли не целую вселенную. У большинства газовых гигантов было больше лун, чем у любой другой планеты звездной системы, и большинство гигантов излучали гораздо больше энергии, чем получали от своих звезд, а их системы теплообмена, погода и экология зависели главным образом от внутренних процессов, а не от солнечного света. Их обитателям приходилось внимательно наблюдать за небесами главным образом для того, чтобы не столкнуться с неожиданностями, но даже и это соображение способствовало газогигантоцентрическому мышлению. Местная звезда и остальная часть собственной планетарной системы почти не представляли интереса для среднего насельника.
— Нет, я не совсем это имел в виду, — быстро сказал им Фассин. — Например, луна Глантин — с ней все в порядке?
— Мне об этом ничего не известно, — сказала администратор, продолжая сверлить взглядом Хазеренс.
— А военные корабли, которые были на орбите Третьей Ярости? — спросила полковник.
(«Ш-ш-ш!» — просигнализировал Фассин полковнику.
«Нет!» — послала она в ответ.)
— Какие корабли? — спросила администратор, явно озадаченная этим вопросом.
— Как насчет планеты Сепекте? — спросил Фассин.
— Понятия не имею, — ответила ему администратор. Теперь она вперилась взглядом в Фассина. — Вы для этого хотели со мной встретиться? Чтобы спрашивать о военных действиях на лунах и отдаленных планетах?
— Нет, мадам. Я хотел встретиться с вами в связи с тем, что у меня есть основания считать: Наскерону угрожает опасность.
— Есть? — пробормотал Айсул.
— Неужели? — сказала, вздохнув, администратор.
Даже Хазеренс повернулась к Фассину.
— У быстрых вскоре должна начаться война, мадам, — сказал Фассин администратору. — Она придет на Юлюбис, и не исключено, что часть сил вторжения может попытаться каким-либо образом втянуть в боевые действия Наскерон и его обитателей.
Администратор чуть откатилась назад и вобрала внутрь отделку наружного ободка — насельнический эквивалент нахмуренных бровей.
(«Майор, — послала полковник, — вы ничего такого не должны говорить. На чем вы основываетесь? Может быть, вы чего-то мне не сказали?»
«Это обычная уловка, чтобы привлечь ее внимание. И должен вам сказать, что сигнализировать подобным образом невежливо».)
Администратор еще некоторое время смотрела на Фассина, потом повернулась к Айсулу.
— Этот человек всегда сумасшедший?
Айсул издал сосущий звук.
— Все зависит от терминологии.
— Наскерон может быть подвергнут новой бомбардировке, — гнул свое Фассин. — Даже своего рода налету.
— Ха-ха! — рассмеялся Айсул.
— Мы не беззащитны, человек Таак, — громко сказала администратор.
«Да, но при этом ваши корабли — старые развалюхи, а система защиты может справиться разве что с метеоритом, — устало подумал Фассин. — Ты говоришь о надежной обороне, но если агрессоры с Эпифании-пять решат атаковать или Меркатория решит, что я мертв и им следует предпринять более энергичные действия, чтобы завладеть тем, что есть в библиотеке Валсеира, то остановить их вам не удастся. Судя по тому, что я видел, одного-единственного истребителя Вооруженных сил Навархии будет достаточно, чтобы от вашей планеты остался один пшик».
— Конечно же нет, — согласился он. — Но я просил бы вас передать эту информацию компетентным властям. Ваши оборонительные возможности улучшатся, если вы будете готовы.
— Я буду иметь это в виду, — ровным голосом сказала администратор.
«Черт бы тебя драл, — подумал Фассин. — Хер от тебя чего дождешься. Никому ты ничего не скажешь».
Айсул посмотрел наверх.
— Это что? — спросил он.
Фассин на миг испытал ужас. Он тоже посмотрел наверх. Над ними в темноте, выше по-прежнему открытых алмазных лепестков потолка, вертикально парил приземистый цилиндр с лопастями, высотой метра два. Он нацелился в них чем-то длинным и острым.
Администратор застонала.
— Этого только не хватало, — сказала она. — Пресса.
— Шолиш! Я же тебе сказал — мои новые доспехи, короед ты безмозглый, газовая пустышка!
Айсул швырнул нагрудник через всю комнату в своего слугу. Графитовая пластина камуфляжного окраса просвистела сквозь газ, меняя на лету цвет, чтобы оставаться незаметной, едва не зашибла нескольких насельников (большая комната была битком набита, и кое-кому из гостей пришлось пригнуться, нырнуть или уклониться в сторону), пролетела мимо Шолиша и с громким хлопком застряла в плавпанели. Прежде чем пластина растворилась в панели, Шолиш вытащил ее и, что-то бормоча, исчез в соседней комнате.
— Прошу меня простить, — резко сказала полковник Хазеренс насельнику, который врезался в нее, когда во время всеобщего движения освобождал пространство для полета пластины.
— Прощаю! — сказал насельник и продолжил разговор с одним из родственников Айсула.
Айсул готовился отбыть из Хаускипа к театру военных действий вместе со своими подопечными — Фассином и ирилейткой. Его новое обмундирование прибыло только этим утром (что привело к быстрому росту баллов) вместе с разнообразными подарками от друзей и семьи, причем большинство решили, что лучше всего явиться лично, дабы вручить свои большей частью бесполезные и явно опасные дары и предложить огромное количество противоречивых, но чрезвычайно громогласных советов.
Айсул, который был польщен и приятно возбужден, оказавшись в центре внимания, всех пригласил в свою гардеробную, чтобы перекусить и потусоваться, пока он будет примерять новое платье, проверяя, насколько его древние семейные доспехи подходят к его новым подаркам. Фассин насчитал более тридцати насельников в помещении — одном из самых просторных в колесообразном доме. Существовала пословица, гласящая, что один насельник — это отложенный спор, два — заговор, а три — бунт. Фассин не знал, во что может вылиться собрание тридцати с лишним насельников, но, несомненно, к нему не подходили слова «спокойствие» и «утонченность». Шум эхом отдавался от искривленных стен. Одеяния соревновались между собой — у кого более кричащие. По обнаженным частям кожистых панцирей двигались, как в мультфильме, выразительные геометрические изображения. Магнитная болтовня закручивалась в вихри, инфразвук метался от стены к стене, а опьяняющая смесь феромонов окутывала помещение, клубилась в нем бурлящими потоками насельнического веселья.
