Книга Безатказнае арудие, страница 29. Автор книги Иэн Бэнкс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Безатказнае арудие»

Cтраница 29

На открытых полках круглого бара стояли миниатюрные жаровни, курительные трубки и орнаментальные наргиле. Обслуживал посетителей hopfgeist в виде высокой худой женщины, одетой во все черное, с черным узлом волос сзади и темными, глубоко посаженными глазами.

Он подошел к женщине. Та бросила на него взгляд, потом поманила в глубь бара, где виднелся круглый люк.

– Сэр, меня давно уже предупреждали, что вы можете сюда зайти, – тихо сказала она. Голос у нее был безразличный, усталый. – У вас есть что мне сказать?

– Да, есть, – сказал он. – Nosce te ipsium. [9]

Это был самый секретный код, придуманный им давным-давно, в самой первой его жизни, на тот случай, если ему в один прекрасный день быстро понадобится какой-нибудь заученный код. Этот код он не доверял никакому другому носителю, кроме своей памяти, и никому о нем не сообщал, кроме этой женщины, если, конечно, записка от его предыдущего «я», найденная в номере отеля в Ублиетте, говорила правду.

Высокая женщина кивнула.

– Именно так, – сказала она, и в ее голосе прозвучало чуть ли не разочарование. Она сняла ключ с цепочки на шее и отперла маленький ящичек, вделанный в прилавок бара.

– Вот, – она протянула ему глиняную трубку, уже заправленную. – Думаю, это то, что вам надо. – Она положила руки на прилавок и устремила взгляд вниз.

– Спасибо, – сказал он. Женщина кивнула, не поднимая глаз.

Он удалился в темную уединенную кабинку, освещенную лампадкой, вделанной в скалу стены. Вытащил свернутый в фитилек клочок бумаги из отделения, предусмотренного сбоку лампадки, зажег его и закурил трубку, глубоко затянувшись густым едким дымом.

Бар стал медленно исчезать из виду, словно его заполнял дым из трубки. Разговоры слились в гул, поднявшийся до рева, однако Сессин этого не замечал. Голова у него была как вращающаяся на орбите планета – набирала скорость, стряхивая с себя клочья атмосферы, словно излишние предметы одежды, и грозила в скором времени распасться на элементы, забросив его в космос.


Это был день большой гонки по куртине. Она проводилась ежегодно в день летнего солнцестояния и начиналась от западного барбакана, где во время гонок размещались заправочно-ремонтные пункты, а в промежутках хранилась большая часть этих огромных машин. Знамена и вымпелы колыхались над палатками и фургонами, временными постройками и заякоренными дирижаблями. На трибунах, подмостках, обзорных башнях собралась огромная толпа, время от времени криком приветствуя своих любимцев, а в горячем воздухе витали запахи пищи.

Сессин надел легкий кожаный шлем, пару защитных очков и, опустив рукава рубашки, закрепил манжеты на перчатках.

– Желаю удачи, сэр! – прокричала, усмехаясь, главный механик.

Сессин хлопнул ее по плечу, потом ухватился за трап и полез вверх сквозь влажный запах пара, с шипением исходящего из перепускного клапана, минуя штоки и колеса в человеческий рост, минуя водородные трубки и гидравлическую систему, оплетающую основную емкость, – к искривленной вершине машины. Он подал знак вниз, и трап убрали.

Он обвел взглядом пятьдесят или около того машин участников – на трибунах и в заправочно-ремонтных пунктах царило настоящее столпотворение. Каждая из огромных машин изображала какую-нибудь конкретную модель паровоза Средних веков. У него была одна из лучших, принадлежащая к самому большому и мощному классу: копия паровоза «Малле» схемы 4-8-8-4, использовавшегося североамериканской компанией «Юнион пасифик» в XX веке.

Сессин забрался в тесную кабину, размещенную слева от центра в задней части огромного локомотива, над тем местом, где у оригинала была будка машиниста. Он пристегнулся, проверил приборный щиток. Затем, откинувшись к спинке, посидел какое-то время, глубоко дыша, обводя взглядом трибуны и обзорные башни, потом посмотрел туда, где должна была находиться его жена, – в собственной башне клана, потом подумал: а пришла ли его последняя любовница, смотрит ли на него из какого-нибудь старинного дирижабля? Засвистела переговорная трубка – он включил ее.

– Готовы, сэр? – услышал он приглушенный голос главного механика.

– Готов, – ответил он.

– Тогда все. Передаем управление вам.

– Принял управление, – подтвердил он и снова перекрыл переговорную трубку.

Сердце его забилось быстрее, он рукавом отер пот с верхней губы, потом снял перчатку и из нагрудного кармана вытащил заглушки для ушей.

Руки его слегка дрожали.

Судейский дирижабль важно парил над высокой, украшенной флагами аркой, отмечающей стартовую позицию. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем флаги, висящие под дирижаблем, поменялись с красного на желтый, и толпа разразилась дикими восторженными криками.

Сессин отпустил тормоз и сдвинул с места регулятор, подавая вращение на колеса машины. Водородный двигатель с ревом выпустил огромное облако пара из выхлопной трубы (метрах в двадцати перед кабиной, где сидел Сессин, заходили вперед-назад гигантские поршни, исторгая новые клубы дыма, и с оглушительным лязгом огромная машина неторопливо поползла вперед, держась вровень с другими – все они были окутаны струями пара, испускали отчаянные свистки. Время от времени в эти хаотические шумы врывался бешеный солирующий звук колес, терявших сцепление с дорогой, когда резиновые покрышки попадали в лужицы масла, жидкости из гидравлической системы или воды.

Гонки начались полчаса спустя после многочисленных задержек (казалось, что каждая из них будет продолжаться бесконечно), на стартовой площадке тем временем потели участники, спускали пар машины, и вообще царила неразбериха.

«Паровозы» начали гонку по куртине Серефы – ровной поверхности полукилометровой ширины, расположенной за полуцилиндрическими башнями. Каждый круг составлял сто восемьдесят километров – дистанция, которую лучшие машины преодолевали за час; участники гонки должны были пройти по три круга. За машинами следовали судейский дирижабль и небольшое облачко платформ с камерами, напоминавшее рой насекомых. С камер картинка передавалась на импланты и на сеть экранов, а собравшиеся толпы наблюдали за происходящим с трибун и башен.

Когда лопнули покрышки у Бейер-Гарратта из клана генетиков (машина пошла юзом, на полной скорости заскребла бортом по внешнему ограждению, с чудовищным скрежетом окуталась облаком пара), Сессин, возглавивший гонку, спокойно подумал: «Ну вот, старина Уэррьет выбыл из компании, а ведь жизнь у него была последняя». Взрыв разметал по дороге куски конструкции, но Сессину удалось обойти их и провести свою трехсоттонную машину всего в нескольких метрах от тонкой внутренней стены.

Он шел впереди! Он кричал от восторга и был благодарен за то, что в кабине его болида шум не был слышен; широкая дорога простиралась перед ним, слегка искривляясь, – пустая, зовущая и грандиозная. Судейский дирижабль отстал от него, а облачко платформ с камерами держалось с ним на одном уровне. На каждой из вышек были камеры, зрители – обитатели замка и экстремадурцы – стояли группками на наружных стенах, но были как-то смазаны и не имели значения. Он был один; ликующий, свободный и один!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация