— Жолотая-двадцать четыре.
— Если на тебя будут наезжать, говори, что звонишь по моему указанию. Возможно, они же найдут для тебя дантиста, который сумеет хоть что-то сделать.
— Да что он жделает? Жубы мне вштавит на шкорую руку?
— Вылет в десять?
— Региштрачия.
— Летишь обычным рейсом?
— Обычным.
— Возможно, мы сумеем выкроить дополнительное время, если отправим тебя на самолете компании.
— Такой вариант уже рашшматривали. Говорят, слишком много дожаправок, то да ще.
— Сколько времени у тебя будет до встречи с Синидзаги?
— Чаша четыре.
— Ага… Майк?
— Ну?
— Можешь назвать зубы, которых ты лишился?
— Вот вопрош! Откуда я жнаю? Понятия не имею, какие у них нажвания. Один передний… еще жбоку… слева жуб мудрошти. Доброй половины не хватает. Вырваны бешпорядочно. Не вижу никакой шиштемы. Где шверху, где шнижу; шправа так, шлева этак… Ну, как?
— Что «как»?
— Никаких мышлей?
— Я же сказала: звони по горячей линии. И вот еще что: тебе нужен Адриан. Адриан Джордж. В первую очередь надо было известить именно его. Надеюсь, ты помнишь, что я нахожусь в творческом отпуске?
— Имел я в виду твой отпушк! Ижвини, что ражбудил, но я по дурошти решил, ты мне поможешь.
— А я что делаю? Повторяю еще раз: ты должен позвонить в Службу безопасности, в отдел обслуживания кредитных карт, а также Адриану. Так что действуй. Но, кровь из носу, ты должен улететь этим рейсом.
— Да куда мне беж жубов?!
— Хватит ныть!
— Я не ною.
— Нет, ноешь. Прекрати. Чтобы сегодня вечером был в Токио. То есть завтра вечером. Если не прилетишь, у нас будут большие неприятности. Кирита Синидзаги держится строгих правил.
— Штрогих правил, говоришь? Штрогих правил, е-мое? Кто бы вшпомнил о штрогих правилах, когда у шотрудника вырывали жубы? А может, в Японии вшпыхнет международный шкандал, ешли на подпишание договора прибудет криворотый предштавитель?
— Мне думалось, ты знаешь не только язык, но и культуру японцев, Майк. Тебе виднее, из-за чего может вспыхнуть скандал.
— Неужели никто не шпошобен меня жаменить? Ведь подпишь на договоре так или иначе будет штавить Парфитт-Шоломенидеш. Я там, можно шкажать, для мебели.
— Не согласна. Ты вел эту работу с самого начала. Кирита Синидзаги тебе доверяет. А мистер Парфитт-Соломенидес не владеет японским. Честно говоря, даже если господин Синидзаги тебя не ждет, лететь все равно надо, потому что на тебя рассчитывает мистер Парфитт-Соломенидес; коль скоро ты надеешься когда-нибудь подняться выше Четвертого уровня, негоже подводить сотрудников Первого уровня только из-за того, что тебе дали по зубам. Тем более, что господин Синидзаги действительно тебя ждет. Если ты не явишься, мы, не ровен час… Ну, это к делу не относится.
— Что ты подражумеваешь?
Мне не удалось подавить смешок.
— А ты?.. Ты там хихикаешь? Ушам швоим не верю!
— Извини. У меня на языке вертелось: мы, неровен час, будем очень некрасиво выглядеть.
— Как ты шкажала? Обалдеть, как оштроумно, Кейт!
— Спасибо. Ладно, начинай звонить. И смотри не опоздай на самолет.
— О Гошподь милощердный!
— Господь сейчас не поможет, Майкл. Лучше молись протезисту.
— Жлобная штерва! Ты еще меня подкушиваешь!
— Ничего подобного. И чтобы я больше не слышала в свой адрес слова «стерва», Майкл.
— Виноват, буду над шобой работать.
— Начинай звонить, Майк, и держи под рукой какие-нибудь обезболивающие таблетки — наркоз скоро перестанет действовать.
— Яшно, яшно. Ижвини, что ражбудил.
— Да ладно, раз уж такое дело. Надеюсь, все утрясется; передавай от меня поклон Кирите Синидзаги.
— Ешли шмогу ражговаривать беж жубов.
— Уж расстарайся. В Японии к твоим услугам наверняка будут первоклассные стоматологи.
— Ну-ну.
— Спокойной ночи, Майк. Удачного перелета.
— Угу. Шпокойной ночи. Э… м… шпашибо.
В трубке зазвучали гудки. Я настороженно поглядела на трубку и отключила телефон. Бросив полотенце на бортик ванны, отперла дверь и ощупью — с непривычки — побрела по коридору обратно в спальню.
— Что там? — спросил низкий, сонный мужской голос.
— Ничего, — ответила я, ныряя под простыню. — Ошиблись номером.
Глава 1
Меня зовут Катрин Тэлман. Я — руководитель Третьего уровня (считая сверху) в коммерческой организации, которая на протяжении своей многовековой истории носила различные имена; впрочем, сегодня мы обычно называем ее просто «Бизнес». Об этой фирме много чего можно поведать, но тут мне придется попросить вас запастись терпением, потому что я собираюсь рассказывать обстоятельно, сообщая, где это будет уместно, дополнительные подробности, связанные с нашим древним, почтенным и — по крайней мере, на ваш взгляд — непостижимо вездесущим предприятием. Для справки: мой рост — метр семьдесят, вес — пятьдесят пять кило, возраст — тридцать восемь лет, двойное гражданство (Великобритания и США), волосы светлые от природы, а не от химии, не замужем, в «Бизнес» пришла со студенческой скамьи.
Начало ноября 1998 года в городе Глазго (Шотландия). Моя экономка миссис Тодд убрала остатки завтрака и, бесшумно скользя по сосновому паркету, исчезла. С экрана телевизора что-то приглушенно бубнила программа «Си-эн-эн». Промокнув губы накрахмаленной до хруста салфеткой, я поглядела сквозь высокое оконное стекло и завесу моросящего дождика в сторону зданий на другом берегу серой реки. Служебные апартаменты в Глазго несколько лет назад перекочевали с Блитвуд-Сквер в новомодный район Мерчант-Сити на северном берегу Клайда.
Этот дом со дня основания находился в собственности компании; он был построен в начале XVIII века. В течение двух столетий его использовали под склад, десять лет сдавали в аренду владельцу магазина дешевой одежды, а потом и вовсе забросили. В восьмидесятые годы он был переоборудован: на первых двух этажах разместились офисы и торговые площади, а на трех остальных оборудовали жилые помещения. Последний этаж (мансардного типа) целиком отошел «Бизнесу».
Миссис Тодд опять скользнула в комнату, чтобы завершить уборку.
— Какие еще будут поручения, миз Тэлман?
— Больше никаких, благодарю вас, миссис Тодд.
— За вами пришла машина.
— Выйду через десять минут.
— Я так и передам.
Мои часы и мобильник единодушно показывали 09:20. Я позвонила Майку Дэниелсу.
