Вернувшись вскоре на террасу, мы трепались друг с дружкой уже взахлеб, и тут Эйми заметила все еще лежащее на парапете недоеденное яблоко, взяла его и принялась разглядывать.
— Все в порядке, — успокоил я ее, — это наше.
Она бросила его мне. Вид у яблока теперь был отвратный: там, где я его надкусил, оно все покоричневело. Я перегнулся через кирпичную кладку и подержал яблоко на весу, примериваясь, куда оно может упасть, если его отпустить. Эйми, стоявшая рядом, тоже перегнулась через парапет. Я отпустил яблоко. Медленно переворачиваясь в воздухе, оно падало, почти исчезая из виду.
Ударившись об асфальт автостоянки, оно взорвалось множеством брызг, и его белые кусочки широко разлетелись по темной поверхности; я был в высшей степени удовлетворен.
— Прекрасно!
Эйми даже захлопала в ладоши. Перегнувшись через парапет, мы обменялись взглядами. Внезапно я опять почувствовал себя школьником.
— Послушай, — сказал я.
— Что?
— Давай еще что-нибудь сбросим.
— Мне только что самой пришла в голову подобная мысль.
— Я знаю.
Вот так и вышло, что мы в конце концов перекидали за парапет едва ли не половину того, что было на чердаке у Ку-ла и Фэй. Начали с фруктов.
— Что-то у них там многовато еды, — заявила Эйми, помогая мне подтаскивать к парапету апельсины и бананы; сбросив их, мы принесли дыню и еще яблок.
Затем стали разглядывать на асфальте в сотне футов под нами результаты своих трудов. Они нас разочаровали.
— Как-то не очень, да? — сказал я, в очередной раз оглядывая раздавленное месиво, оставшееся от пары сброшенных нами апельсинов. — Похоже, цитрусовые не подойдут. Фрагментация у них подкачала.
— И у бананов тоже.
— Согласен. Давай-ка вернемся к яблокам.
— А еще у нас есть дыня. С ней должно здорово получиться.
— Да, я возлагаю на дыню большие надежды.
— Давай сбросим одновременно два яблока, ты и я.
— Хорошая мысль. Давай на счет «три». Раз, два, три!.. Вот это круто!
— Отличная синхронизация! Давай теперь сбросим сразу четыре. По два каждый.
— У нас осталось только три яблока.
— Пойду принесу еще. Смотри не бросай дыню без меня.
— За кого ты меня принимаешь?
— Эй, вы че тут вдвоем делаете?
— Привет, Эд. Сбрасываем фрукты на автостоянку. Надеюсь, ты не против? Тут все о’кей, ничего страшного. От твоей машины они падают далеко.
— Черт побери, приятель, надеюсь, что так. Я купил ее только на прошлой неделе. Стоила семьдесят кусков.
Эд был моим общепризнанным лучшим другом (по Англии). Тощий, с лицом, которое частенько заставляло меня задумываться, как мог бы выглядеть чернокожий Марк Э. Смит
[6]
: физия боксера-профессионала легчайшего веса, с выражением жестким и мягким одновременно. Клубный диджей, вечно нарасхват, играет два концерта за ночь, поспевая из клуба в клуб на вертолете. Должно быть, его «порш» стоил ему аж недельного заработка.
— Красивая машина, — сказал я, — только почему желтая?
— Да вот такой у «порше» злодремучий традиционный цвет.
— Традиционный? Как желтый может быть традиционным? Ну там синий или зеленый, ют это традиционные цвета. Даже красный, но уж никак не желтый. Желтый традицио-нен для игрушечных грузовичков — «Джей-си-би» там или «Тонка». Ну, в крайнем случае зеленовато-лимонный, это если «Кавасаки». Но никак не желтый.
— Нуты и намолотил тут дерьма, — рассмеялся Эд. — Чем удолбался-то?
— Привет, Эд, — поздоровалась Эйми, принесшая наконец недостающее яблоко, — Вот, достала.
— Спасибо! Клетчаткой, — сказал я уже Эду, поднося яблоко чуть не к его носу, — Большой кучей клетчатки.
— Готов?
— Го… постой-ка! — воскликнул я с негодованием. — Оно же надкушено!
— Ага, — кивнула Эйми, — его кто-то ел.
— Где быйли твои глайза? — произнес я на чистейшем дублинском диалекте.
Она только пожала плечами и заняла позицию у парапета, держа на весу два яблока, готовые к сбросу.
— Готов?
— Готов! — отозвался я.
— На фига вы все это делаете? — спросил Эд, когда мы пустили яблоки в свободный полет, — А, Кен? — (Мы с Эйми сосредоточенно наблюдали за тем, как яблоки устремляются навстречу своей гибели.) — Какого…
Яблоки разлетелись на мелкие брызги, как и было задумано.
— Ух, ё-мое! — выдохнул Эд, — Видал?
— Вот зачем, — сказал я.
— Клево, приятель.
— Дыню? — предложила Эйми.
— Определенно, — согласился я и прикинул на руке ее вес.
— Дай мне! — попросил Эд. — Дыню, чур, сброшу я!
Мы с Эйми переглянулись.
— Ну же, — настаивал Эд, — Я ище так ничё и не сбросил.
— Тогда тебе нужно пройти испытание, — сказала Эйми сурово. — Надо принести что-нибудь подходящее для сбрасывания, а то мы не возьмем тебя в свою команду.
— Да, — кивнул я, — ты еще не прошел обряд посвящения.
— Щас чё-нибудь притараню! — Эд рванул было в сторону пентхауса, но остановился, — Погодь! Давай сперва поглядим, как полетит дыня.
Я взял дыню обеими руками, вытянул их над парапетом — и разжал пальцы.
Эйми взвыла от восторга, и мы с ней хлопнули ладонь в ладонь.
— Потрясающе!
— Зашибись, приятель!
— Офигенное занятие!
— Надо еще фруктов.
— Я добуду ище, добуду ище.
— Если так, тебе повезет.
— Ага, на фруктовом фронте большой кризис.
— Тогда я притараню чё-нибудь другое.
— Что именно?
— Не знаю, какую-нибудь фигню, чё-нибудь старое и ненужное.
— Ты что, не видел, куда пришел? У них в гостиной все как в операционной, никакого хлама, они его просто не держат.
— Они ж переезжают, приятель, должно ж у них быть хоть чё-то, чё им не жаль выбросить.
— Разумно. Попробуй это найти.
— Давайте попробуем вместе.
— Даже еще и лучше.
— Что вы туг затеваете? — осведомился подошедший Кул.
— Вот кто нам нужен! — воскликнул я.
Кул уже находился в подпитии, глаза у него немного остекленели. Ему никогда не требовалось много, чтобы напиться.
