— Кто это был? Кто? — потребовал ответа Фил.
— Не могу сказать. Поклялся держать язык за зубами.
— Это не… — начал Боулен.
— Позвольте обратить ваше внимание, что мы должны принять решение относительно радиопередачи, которой выходить в эфир уже через двадцать минут! — громко заявила Дебби, вновь привлекая таким образом внимание к себе.
— Дебби, — проговориля, — с «Горячими новостями» и заварухой с Лоусоном Брайерли дело обстоит так: я отрицаю все. Ничего не произошло. Все сплошная ложь. Выдумка, — Я посмотрел на Боулена и улыбнулся, — Такой линии я собираюсь придерживаться.
Он кивнул, затем улыбнулся в ответ, хотя и нерешительно.
— Но тебе предъявлено обвинение, — сказала Дебби.
— Ага.
— Мы можем отстранить тебя от эфира.
— Я знаю. А вы что, собираетесь?
Дебби взглянула на меня так, словно я только что нагадил на ее новый диван. На ее столе зазвонил телефон. Она метнула на него огненный взгляд и схватила трубку:
— Ты что, ни фига не понимаешь по-английски? Я же велела, чтоб никаких… — Но тут ее глаза прикрылись, и она приложила руку к виску, сдвинув очки на сторону, так что те соскочили с носа, она подхватила их и усталым взглядом уставилась в потолок, — Да, конечно. Извини, Лена. Соединяй.
Каждый из нас, троих мужиков, по очереди переглянулся с остальными двумя.
Дебби выпрямилась в кресле:
— Сэр Джейми…
— Chumbawamba со своим старым хитом «Tubthumping»
[116]
. Ну хоть что-то человеческое, в нынешние нелегкие времена просто бальзам на душу, правда, Фил?
— Врезал иному и с ног свалил, а он только весело вновь вскочил, — согласился Фил.
— Под этим подпишутся все: и миз Наттер, и мистер Прескотт
[117]
, и я. Однако что это ты заговорил о мордобое, Фил?
— Да так, ничего особенного. — Фил небрежно махнул рукой, — Просто музыкой навеяло.
— Ну и прекрасно. А теперь настала пора для нескольких жизненно важных рекламных объявлений. Мы вернемся через пару минут, если к тому времени нас не сместят за в высшей степени аморальное поведение. И вернемся не одни, а в компании с Ian Duryand the Blockheads, распевая «Hit Me with Your Rhythm Stick»
[118]
. Шутка. На самом деле вы услышите Cornershop — «Lessons Learned from Rocky One to Rocky Three»
[119]
. И кончай ты с этим делом, Фил. — Я ткнул клавишу на панели эффектов, раздался скрипучий визг, призванный имитировать мотание головой.
— С чего это ты? — вздохнул он.
— Для поддержания разговора, Фил.
— Мрак.
Я рассмеялся:
— Знаю. Звучит, конечно, ужасно, только еще не вечер. Дальше будет вообще туши свет.
— Врубай рекламу, Кен.
— Врубаю.
Мы оба откинулись на спинки кресел и, пока крутилась реклама, расслабились, спустив наушники на шею.
— Пока все мирно, — проговорил Фил.
— Сухим из воды, — согласился я.
— И так каждый божий день, — Фил посмотрел наверх, где на стене висел портрет сэра Джейми, — Не удивлюсь, если сейчас он сам слушает нас по интернету.
Сэр Джейми лично позвонил главному менеджеру радиостанции Дебби со своего собственного архипелага где-то в Карибском море. Он только-только узнал, как пресса ухватилась за историю с «Горячими новостями», и вышел на связь, дабы сообщить свое мнение: крайне важно, чтобы я продолжал вести передачу, если только этому не воспрепятствует постановление суда, обязывающее меня отстранить. Клянусь, я ьпервые ощутил к Нашему Дорогому Владельцу нечто вроде симпатии. Он даже попросил Дебби передать мне трубку и сам мне сказал несколько слов. Заверил, что полностью, полностью меня поддерживает, на все сто десять процентов.
— Мне лишь остается верить и надеяться, — сказал я Филу, — что смогу оправдать доверие, оказанное мне Нашим Дорогим Владельцем.
— А не проверить ли, что желают сказать люди, которые к нам позвонили?
— Думаю, мы просто обязаны это сделать, Филип. Это наш долг перед слушателями…
— Угу, верно. Кен, как насчет того, будто ты побил на телевидении какого-то парня?
— Сэр, вы чудовищно дезинформированы.
— Значит, слухи не верны?
— Собственно, я говорил не о частностях, Стэн. Насколько можно судить по вашей речи, вы ежедневно поглощаете очередную дозу желтой прессы, а значит, вас невероятно дезинформируют в течение, ну, я полагаю, уже в течение многих лет.
— Хватит вилять, Кен. Так врезал ты ему или нет?
— Здесь я предпочту воспользоваться старинной уверткой дипломатов, заявив: что бы вы ни услышали обо мне, я не могу этого ни опровергнуть, ни подтвердить.
— Но это правда?
— Ах, Стэнли, что есть правда?
[120]
Правда одного человека есть ложь для другого; верования одного — ересь для другого; то, в чем один совершенно убежден, другому сомнительно; одной — джинсы в обтяжку, другой подавай клеш; понимаешь, о чем я?
