— Например, я не сказал бы тебе правды, если б трахался с кем-то на стороне, а мне бы пришло в голову, что Джоу может спросить у тебя, не знаешь ли ты, где я. И полно тебе, старина. Ты ведь тоже так поступаешь, прямо сейчас. Куда ты сегодня собрался? С кем встречаешься?
— Это не одно и то же. Я просто тебе не говорю, куда иду. Нельзя сравнивать молчание с намеренной ложью.
— Но и с правдой его тоже сравнивать нельзя, разве не так?
— Ну и что, черт возьми? Ты не имеешь права знать абсолютно все о моей личной жизни.
— Но я же твой лучший друг! — воскликнул я и посмотрел на Крейга, — Ты не забыл?
— Лучший друг среди всех мужчин, это точно.
— И кто твой лучший друг среди женщин?
— Ну, как насчет Никки?
— Никки?!
— Ага, я, между прочим, знаком с ней с самого ее рождения.
— Да, но…
— Мы с нею вместе пережили множество потрясающих событий, столько, что даже не пересчитать, были, конечно, и трудные времена, но с ней всегда чудо как интересно, а кроме того, она может быть забавной, заботливой, прекрасным слушателем, который все понимает… Что такое? В чем дело?
Я мотал головой.
— Ты должен отпустить девочку на свободу, Крейг. Согласен, она прекрасный друг и все такое, но…
— Я отпустил ее! — запротестовал Крейг, — Она теперь в Оксфорде. Ей там нравится, домой теперь ее затащишь с трудом, у нее столько друзей, что она не знает, что с ними делать. Да, может, у нее там уже было больше постельных партнеров, чем у меня за всю мою жизнь. Поверь, Кен, я рад за нее в связи со всем этим и вовсе не хочу ни в чем ее ограничивать. Но она останется навсегда моим лучшим другом.
— Прекрасно, — сказал я, — о’кей, но вряд ли тебя так уж веселит мысль о том, как она… с кем-то…
— Кен, у меня была уйма лет на подготовку к тому факту, что моя девочка рано или поздно начнет жить самостоятельной половой жизнью. Поверь, я много об этом думал. И… кое-что понял. Мы много об этом разговаривали. Мы, все трое. Никки предохраняется. Не для того мы ее воспитывали, чтобы она выросла дурочкой, — И он ткнул меня в колено указательным пальцем, — Однако все это о другом. А суть в том, что я сказал правду, когда говорил, что не собираюсь тебе кой о чем рассказывать. Я не…
— Да ладно тебе, все в порядке. Я понял разницу.
И ловко переменил заодно тему разговора. Лживая ты лицемерная гнида, сказал я себе.
— Собственно, вопрос даже не столько в этом, — ввернул я, желая побыстрее уйти от обсуждения вопроса о лжи в отношениях между людьми, — и не в использовании парсека в качестве единицы времени, как это с самого начала делалось в «Звездных войнах»; они даже не подумали избавиться от подобной ерунды в обновленной версии. А в том, что представляют собой все фильмы, вместе взятые… ну, голливудские, конечно. Вот о чем я подумал. Представь, что получилось бы, начни живописцы работать так, как работают в Голливуде.
Крейг вздохнул, и я подумал, что он заподозрил меня в намерении произнести длинную тираду, то есть попал в точку.
— Например, нынешняя «Мона Лиза» втом виде, в каком мы ее знаем, стала бы первым дублем-эскизом. На втором она оказалась бы уже блондинкой, на третьем задорно улыбалась бы, приспустив декольте, на четвертом рядом с ней оказались бы ее в равной степени привлекательные сестрицы, энергичные и напористые, а пейзаж на заднем фоне представлял бы собой что-то веселенькое, например морской курорт. На пятом художник избавился бы от нее и оставил одних сестриц, заменив море на туманные горы, сделав обеих сестриц рыжеволосыми и выглядящими типа как чуток более этнично, а на шестом или седьмом горы оказались бы заменены темными, таинственными джунглями и девушка осталась бы опять всего одна, но то была бы теперь совсем другая, слегка обернутая в какую-нибудь тряпицу с глубоким вырезом дева со смуглой кожей, с горячим чувственным взглядом и с экзотическим цветком в длинных черных волосах… Да-да! Знаменитая «Джоконда» стала бы выглядеть точь-в-точь как та картинка, которую, к вящему вашему смущению, ваш престарелый дядюшка купил в начале семидесятых в «Вулвортсе» и потом так и не догадался от нее избавиться, хотя не раз отделывал жилье заново.
— Ну и что из всего этого следует? — спросил Крейг. — А если бы фильмы создавались так, как произведения живописи, то они все походили бы на картины Энди Уорхола, — И Крейг театрально передернулся от ужаса, — Не знаю, как подобное понравилось бы тебе, но меня такая перспектива чертовски пугает, — Он посмотрел на часы, — Однако мне пора, — И он поднялся с дивана, — Нужно подготовиться.
— У тебя в запасе почти час, — сказал я.
— Да, но нужно принять душ и все такое. — Он направился к двери, — Ну а ты чувствуй себя здесь как дома, ладно?
— Спасибочки, — проговорил я. И наклонил голову набок, зная по себе, что такая манера благодарить выглядит очень мило и действует неотразимо — во всяком случае, в исполнении Селии. — Кто она, Крейг? Я ее знаю?
— Не скажу.
— Значит, кто-то, кого я знаю. Не Эмма, нет?
Крейг лишь рассмеялся.
— Значит, новенькая?
— Кен, не суй нос в чужие дела.
— Хорошо, не буду. Только признайся, что новенькая, и все.
— Может быть, — говорит этот подлец (как потом выяснилось), слегка улыбаясь.
— Нашего возраста? Младше? Старше? Дети есть? Как познакомились?
Открыв дверь, он сокрушенно покачал головой:
— Да ты сам стал прямо как долбаный журналист, вот что я тебе скажу.
— Надеюсь, она стоящий кадр! — крикнул я ему вслед, когда он уже вышел из гостиной и поднимался по лестнице.
Честно сознаюсь, что в его отсутствие действительно вел себя словно находился у себя дома. После выкуренного в одиночестве косячка и выпитой бутылки «Риохи» я прошелся по кнопкам его телефона и отыскал функцию «Последний набранный номер». Но все, что я выведал, — это номер компании, доставляющей на дом пиццу, черт бы ее побрал.
Что бы еще предпринять? Конечно, можно бы прошерстить список его телефонных номеров или придумать что-нибудь еще в том же роде. Подобное не слишком меня смущало… хоть я и чувствовал себя немного виноватым за то, что обманул доверие своего хозяина и общепризнанного лучшего друга (по Шотландии).
В конце концов, не все ли ему равно, ведь он так и не вернулся домой до самого утра, когда я отправился на работу.
— Миз Бойсерт сегодня работает дома.
— Чудесно. Не могли бы вы дать мне номер ее домашнего телефона?
— Извините, но она просила ее не беспокоить.
— Значит, она занята не совсем работой, так?
— Простите?
— Послушайте, можно узнать ее домашний телефон или нет?
— Извините, нет, мистер Нотт. Хотите, я передам сообщение?
