Я скривилась. Софи ответила мне смущенным взглядом. У меня запершило в горле.
– Ну, сама знаешь: под именем Фузильяды.
В трубке повисла долгая пауза.
– Ты меня слышишь, Мораг? – Мне показалось, она отошла от телефона.
– Значит, пронюхала, – настороженно выговорила она.
– Ну, в общем… – забормотала я. – Да… Короче, это тоже долгая история, только…
– Аллан говорит, ты не докопалась. – Мораг сникла. Это уже был шаг к победе.
– О том и речь – Аллан лжет!
– Кто еще знает о съемках?
– Вообще-то… все знают, – выдавила я.
– Дьявольщина.
– Послушай, Мораг, с моей точки зрения, ты не делаешь ничего плохого. Это твое тело, и ты вольна им распоряжаться по своему усмотрению, а все проявления любви священны, как ни крути, если только не основаны на принуждении; их использование в коммерческих целях также не возбраняется, поскольку реакция социума Неспасенных зиждется на исконном страхе перед властью сексуальности и на подавлении…
– Закрой фонтан, Ай… и так все ясно. Распинаешься, как уличная девка с дипломом Открытого университета.
– Извини.
– Да ладно. Только ты не объяснила, какого хрена таскалась за мной по всей стране.
– Говорю же: на меня возложили особую миссию!
– Какую именно?
– Убедить тебя вернуться к сонму Спасенных и направить по пути вероучения Ордена.
– Как-как? Я повторила.
– Ты в своем уме?
– Мораг, я же видела твое письмо.
– Какое еще письмо?
– Написанное две недели назад, с отказом участвовать в Празднике: ты сообщила, что приняла иную веру.
Мораг рассмеялась.
– Погоди-ка. Я давным-давно предупредила, что не появлюсь на Празднике, – как только от тебя стали приходить эти мерзкие письма. За последние два месяца вообще не черкнула вам ни строчки. А насчет веры – из меня, возможно, получилась не самая примерная ласкентарианка, но иной веры я для себя не вижу.
Я покосилась на Софи. Она смотрела на меня с трепетом и надеждой.
– Это означает, – сказала я в трубку, – что кто-то посылал нам поддельные… фальшивые письма.
– Если только ты не обвела всех вокруг пальца, – сказала она полушутливо. – Упс, батарейка разряжается. Еще чем-нибудь хочешь меня огорошить?
– Вроде бы нет, – сказала я. – Как ты считаешь, мы сможем встретиться? Хотелось бы обсудить некоторые детали. Где тебе будет удобно.
– Право, не знаю. Аллан говорит, ты собираешься в гости к дяде Мо…
– При чем тут это? Я могу приехать хоть в Эссекс, хоть в Лондон – куда скажешь. Только бога ради не подумай, что я тебя преследую…
– Видишь ли, ты отбываешь в южном направлении, то есть на север Англии, а я застряла здесь, потому что у Фрэнка проблемы… делового плана…
– Знаю, знаю. НДС, – подтвердила я.
– Откуда тебе?.. Впрочем, не важно. – Она перевела дыхание. – Ладно, давай назначим встречу, только я возьму с собой Рики – помнишь того симпатягу, который с тобой беседовал?
– Хозяин Тайсона.
– Он самый. Встречу назначим в людном месте, о'кей?
– Согласна.
– Вот и хорошо. Но дело в том, что завтра мы должны быть в Эдинбурге.
– В Эдинбурге? – Я подумала, что ослышалась.
– Хочешь верь, хочешь нет.
– А зачем тебе туда?
– Долго объяснять. Встретимся в Аквацентре Британского Содружества, договорились?
– В Аквацентре Британского Содружества, – повторила я.
Тут даже Софи недоуменно подняла голову.
– Во второй половине дня – устроит тебя? – спросила Мораг.
– Вполне. Купальный костюм нужен?
– А как же? Будем кататься на желобах.
– На чем?
– На водных желобах. Я наморщила лоб:
– По каким в Канаде лесорубы сплавляют бревна?
– Это когда было, Ай! Живешь старыми понятиями!
– И горжусь этим, – сказала я, испытав – впервые за много дней – нечто похожее на радость.
– Ты неисправима, – вздохнула Мораг. – Да, кстати: Аллану пока ни слова, обещаешь?
– Само собой!
– Хорошо. Я тоже буду помалкивать. Тогда до встречи.
– Скоро увидимся. До завтра. Счастливо, сестренка.
– Пока. – Я услышала щелчок.
Положив трубку на рычаг, я усмехнулась, глядя на Софи, взяла ее за руки и не отпускала до тех пор, пока выражение тревоги и сомнения не сменилось на ее лице прекрасной открытой улыбкой, отражающей все мои чувства.
– Виден свет в конце тоннеля, – сказала я с тихим смехом.
Глава 20
– Это все грезы, пойми, Исида. Грезы. – Дядюшка Мо закивал в такт своим мыслям и вновь приложился к пластиковому стакану, провожая глазами траву, скалы, море. – Грезы – страшная штука. М-да. Жуть, просто жуть.
– Тогда, по-моему, правильнее называть их кошмарами, – сказала я.
Дядя Мо зашелся булькающим смехом и, нависая над столиком, потрепал меня по плечу.
– Ах, Исида, милое дитя, ты еще так молода. Твое простодушие ставит меня в тупик. Как сама жизнь, как эти грезы. Тебе не дано понять, что грезы сеют ужас. Взять, к примеру, меня. – Он легонько постучал пальцем по закованной в жилет грудной клетке. – Я еще хоть куда; стариком не назовешь. Мужчина зрелых лет, не более того. Но пережил столько, что воспоминаний накопилось, как у старика. В этом смысле я, можно сказать, уже стар. Ах, грезы.
– Понимаю, – сказала я, теряясь в догадках.
На крутом повороте нас бросило в сторону очерченного красным гранитом берега и острых утесов, омываемых ленивым, недовольным морем. На бледном горизонте серой точкой темнел корабль. Неподвижные облака окрасили небо многослойной пастелью.
Мы сели на одиннадцатичасовой поезд Эдинбург-Лондон, чтобы потом сделать пересадку на Манчестер. В три часа у меня планировалась встреча с Мораг в Эдинбурге, но сейчас я ехала в южном направлении, в сторону Англии, с каждой минутой удаляясь от места встречи со своей двоюродной сестрой. Я всерьез подумывала смыться от дяди Мо на вокзале Уэйверли и уже все спланировала, но отказалась от этой мысли. Теперь у меня созрел другой план. Времени, правда, было в обрез, и затея могла с треском провалиться, но риск – благородное дело.
– Грезы… – продолжал дядя Мо, откупоривая следующий шкалик водки и опрокидывая содержимое в пластиковый стакан.
