Я покосилась на Рики, который замер с набитым ртом. Мораг перехватила мой взгляд.
– Все нормально, Рик. Это мы о божественном. Он успокоился, кивнул и вплотную занялся чизбургером.
– Не исключаю, что все дело во мне, – продолжила я, пожав плечами. – То ли он не может простить какую-то старую обиду и замышляет меня отстранить… – Я покачала головой. – Нет, вряд ли. Думаю, он гребет под себя и своего сына Мабона.
– Похоже, он тебя боится.
Я открыла рот, чтобы возразить, но вспомнила хорошо знакомое выражение его лица, которое впервые заметила в тот день, когда оживила найденную в придорожной траве лисицу. Потупившись, я придержала язык.
– А что себе думает Сальвадор? – спросила Мораг. – Ты уверена, что старикан к этому непричастен?
– Не на сто процентов… но, в общем… Полагаю, он просто воспользовался моментом. – Я горько усмехнулась. – Чтобы воспользоваться мной.
– Вот гад! – воскликнула Мораг.
Рики опять встрепенулся.
– Не надо, Мораг, – сказала я. – Как-никак, он наш основатель и мой родной дед. Думаю, мужское начало… вкупе с алкоголем… одолело в нем пророка.
– Не усложняй, сестренка.
– Он дал нам все, Мораг, – настаивала я. – Весь уклад нашей жизни. Не будем хулить найденное им сокровище по той лишь причине, что рука из плоти и крови слегка запачкалась, открывая ларец.
– Тебе бы стихи сочинять, – сказала Мораг, – Да только терпимость хлещет через край, вот в чем твоя беда. – Это, кажется, было самое прозорливое из ее суждений.
– Поверь: Аллану не приходится рассчитывать на мою терпимость, но я должна предъявить Ордену конкретные факты.
– Так-то лучше, – с нажимом произнесла она.
– На тебя можно рассчитывать?
– Разве я способна чем-то помочь? – Она оставалась невозмутимой, но Рики опять насторожился.
– Ты сможешь приехать в Общину? Сможешь подтвердить мои слова? Я прошу всего лишь сказать правду о письмах Аллана, о телефонных звонках, о том, как он тебе лгал. Сможешь?
– По-твоему, меня станут слушать? – неуверенно спросила она.
– Думаю, да. Но до поры до времени Аллан ничего не должен знать о нашей встрече, иначе он попытается тебя опорочить, как опорочил меня. Если мы раскроем карты только на общем сборе, во время полной службы, у него не будет возможности повлиять на умы, распуская слухи и домыслы. Надо выбить почву у него из-под ног.
– А вдруг мне припомнят порно? – забеспокоилась Мораг.
– Профессия, допустим, не самая почтенная, но мы больше переживали из-за твоего отступничества, так что радость от твоего возвращения перевесит досаду оттого, что своей славой ты обязана не музыкальной, а совсем другой артистической карьере, – заверила я с некоторой долей сомнения. – Сальвадор, конечно, рвет и мечет, но, думаю, скорее по причине обмана, а не из-за сущности твоей… карьеры. Впрочем, надеюсь, у него это пройдет, – усмехнулась я, – как только ты пустишь в ход свои чары.
– Можно попытаться. – Ее чары были способны растопить камень.
– Думаю, самое правильное будет, – на ходу соображала я, – если мы появимся вместе. Точнее, примерно в одно и то же время, во избежание кривотолков. Как ты считаешь?
– Ладно. Как скажешь. Договорились. Вот только когда?
Я задумалась. Ближайшая общая служба состоится воскресным вечером, в полнолуние. То есть через два дня. Времени в обрез, но, может, это и к лучшему.
– Договоримся. Но, по всей вероятности… уже послезавтра.
Мораг выпрямилась и помедлила с ответом.
– Сегодня, считай, день прошел. Завтра – Ливен и Данди. После мы хотели махнуть в Абердин, но можем вместо этого отправиться в Перт, тогда можно будет и Стерлинг прихватить. Дам тебе наши телефоны в гостинице. Идет?
Я тоже ответила не сразу:
– Идет. Хотя возможна небольшая заминка.
– Будь что будет. – Мораг преисполнилась решимости. – Каковы твои ближайшие планы?
К стыду своему, я решила солгать, но тут же подумала, что в таких делах без доверия нельзя.
– Собираюсь проведать двоюродную бабку Жобелию, – призналась я.
Мораг вытаращила глаза:
– Что я слышу? Мне казалось, она пропала без вести.
– Я тоже так считала. Но дядя Мо раскололся.
– Ну и дела! Кстати, как он себя чувствует? Я взглянула на настенные часы:
– В данный момент – отвратительно.
Глава 23
Если выбрать проторенный маршрут, каким следуют все остальные, то и увидишь лишь то, что уже всеми видено, – так на протяжении многих лет формируется отношение нашей религии к перемене мест и внедрению в мир. По этой причине я с некоторым сожалением перебирала в уме свои недавние путешествия, пока ехала на поезде Эдинбург-Глазго после встречи с Мораг и Рики.
Для человека нашей веры оптимальный маршрут из Эдинбурга в Глазго – это, как я привыкла считать, пеший поход вдоль берегов реки Форт и Клайдского канала; именно такой путь я мысленно проделывала в общинной библиотеке, обложившись картами. А сама – подумать только – теперь ехала с востока на запад по железной дороге, как поступают все нормальные Сибариты. Моей единственной и по сути ничтожной уступкой Принципу окольное™ был выбор обыкновенного пассажирского поезда вместо экспресса: экспресс идет прямиком через Фалькирк, а пассажирский тащится через Шоттс, делая крюк в южном направлении. В Беллсхилле мне предстояла пересадка на Гамильтон, а значит, этот путь, как ни прискорбно, оказывался куда менее окольным. Зато так выходило медленнее, чем с пересадкой в Глазго, и это худо-бедно примиряло с действительностью.
Мораг и Рики пригласили меня поужинать: они собирались в индийский ресторанчик. Искушение было велико, но я предпочла без промедления выехать в Мочтай, надеясь в тот же вечер повидать двоюродную бабку Жобелию. На вокзале Уэйверли мы с Мораг обнялись, а Рики на прощание мрачно, хотя и бережно пожал мне руку. Мораг спросила, не подкинуть ли мне деньжат; я засомневалась.
С самого начала, прямо в общинной конторе – надо же, с того понедельника минуло почти две недели, – я для себя решила, что двадцать девять фунтов – это благословенная и подлинно значимая сумма, но, с одной стороны, тогда я еще не подозревала, что мой родной брат опустился до пользования мобильным телефоном в самом сердце нашей Общины, а с другой стороны, у меня не было иллюзий по поводу безденежья в жестоком мире чистогана. Я сказала, что с благодарностью возьму в долг двадцать девять фунтов. Мораг рассмеялась, но тут же осеклась.
Во время этой поездки сквозь обласканные солнцем пейзажи – лоскутные поля, городки, заброшенные фабрики, отдаленные леса и еще более отдаленные холмы – у меня впервые появилась возможность оглянуться на события последних двух суток. До этого я просто не могла оправиться от потрясения, или же была не одна, или, как во время возвращения из Ньюкасла, репетировала беседу с Мораг, пытаясь предугадать, как сложится наш разговор, особенно с учетом ее скепсиса и подозрительности. Далее предстояла аналогичная беседа с двоюродной бабкой, но эта перспектива была слишком туманной, чтобы полностью занять мои мысли, – потому мне и удалось наконец сосредоточиться.
