И теперь, встречая его на улице, Сью не обращала на соседа никакого внимания.
Шадия какое-то время не оставляла попыток подружиться с ним: опять пригласила его на одну вечеринку, но он снова не пришел. Как-то раз в воскресенье она забежала к нему, чтобы одолжить немного молока, и увидела, что его домик полон гостей, его друзей с телевидения, — они заявились к нему с утра пораньше, чтобы позавтракать после ночной вечеринки. Шадия пробыла с ними около часа и вернулась к себе, уверенная, что лед между ними наконец-то сломан.
Но даже покладистая Шадия пришла в негодование, когда он начал возмущаться тем, что они шумят по ночам. Он колотил в стену, звонил им по телефону и в итоге нажаловался жилищному агенту, который, в свою очередь, поставил об этом в известность отчима Сьюзен. Тот написал в ледяном тоне послание, пообещав выселить их с подругой из домика, если на них поступит еще хоть одна жалоба.
— И он это сделает, — подтвердила Сьюзен. — Не упустит случая досадить мне. Питер всегда меня ненавидел, потому что я похожа на отца, а он до сих пор ревнует к нему мою маму, хотя прошла целая вечность с тех пор, как они развелись.
— А ты так и не видишься с отцом? — спросила Шадия, не заметив, как по лицу ее подруги скользнула тень.
— Он вот уже шесть лет не покидает Европу, — с деланным равнодушием отозвалась Сьюзен.
— Тебе бы следовало навестить его.
Отец никогда не приглашал ее к себе, но она не стала говорить об этом подруге.
Когда Шадия вышла замуж и уехала жить к мужу, Сьюзен осталась в домике одна. Зато теперь на нее никто не жаловался, и отчим прекратил донимать ее угрозами — к великому облегчению ее матери.
Маргарет ненавидела скандалы, любила, чтобы жизнь текла ровно и безмятежно. Она не была эмоциональной женщиной, хотя обращалась ко всем подряд «дорогая», «лапочка» и целовалась при встрече и прощании. Будучи все еще очень красивой женщиной, несмотря на свои сорок с небольшим лет, она по-прежнему вызывала восторженные взгляды мужчин, где бы ни появлялась, и Питер считал, что у него достаточно поводов для ревности. Сьюзен же думала, что Маргарет никогда не любила своего второго мужа. Да и с какой стати? Он намного старше ее.
Питер Островски был сугубым материалистом, человеком эгоистичным и не очень тонким, считавшим, что все продается и покупается. Он не понимал людей, верящих в Бога, и искренне полагал, что каждый мужчина и каждая женщина имеют свою цену. И как только Маргарет могла бросить ради него отца?
Наверное, мне нужно позвонить матери, подумала Сью, потом с явной неохотой пошла к телефону и набрала код Тетуана. Линия оказалась занята, и Сью приготовила себе ужин — яичницу из одного яйца и тоненький тостик. При виде еды у нее опять заболел желудок, и она еле справилась с тошнотой. Поев, она вымыла за собой посуду и прибралась на кухне.
До матери она дозвонилась полчаса спустя.
— Как твои дела, дорогуша? — спросила Маргарет.
Сразу после развода она попросила Сью обращаться к ней по имени. Она стала скрывать свой возраст и не хотела, чтобы взрослая дочь называла ее мамочкой в присутствии мужчин, обнаруживая тем самым, что она гораздо старше, чем кажется.
— Прекрасно! — солгала Сьюзен.
— Вот и славно! Мы с Питером завтра улетаем на месяц на Багамы, и я решила, что хорошо бы поболтать с тобой перед отъездом.
— Я тоже подумываю о том, чтобы куда-нибудь поехать. Мне нужно отдохнуть. Надеюсь, Шадия составит мне компанию.
— Тебе пора путешествовать вдвоем с мужчиной. У такой красивой девушки, как ты, должно быть много поклонников.
Сьюзен стиснула зубы и промолчала.
— А Шадия еще не ждет ребенка? — спросила Маргарет. — Она же хотела сразу заиметь кого-нибудь.
— Дай ей время. Она же вышла замуж совсем недавно!
— Бедняжка, она не знает, что ее ждет. Младенцы просто невыносимы.
Дочь опять не удостоила ее ответом. Ей было прекрасно известно, что ее рождение причинило матери массу неудобств. Маргарет ненавидела состояние беременности, ребенок сильно докучал ей, и она настояла на том, чтобы сразу после рождения Сью наняли няню, и с легкой душой «сбагрила» ей девочку.
— И куда же ты поедешь, моя дорогая? — поинтересовалась Маргарет.
— Пока не знаю, может быть, в Италию.
— Это было бы просто великолепно, но почему бы тебе не приехать сюда? В мае здесь просто изумительно — еще не жарко, полно туристов… И ты могла бы присмотреть за виллой во время нашего отъезда. За вами будут ухаживать наши слуги. Вы с Шадией почувствуете себя принцессами.
Сьюзен приняла решение, не колеблясь ни минуты. Вилла отчима была великолепна, она утопала в умопомрачительных садах, а сам Тетуан казался ей городом из сказки. Она ни за что бы не поехала туда, будь Питер дома, — это привело бы к многочисленным ссорам и сценам. Но раз он отправляется на Багамы, то какие же могут быть сомнения?!
— Спасибо, это будет просто замечательно! Но я не уверена, что Шадия сможет поехать, а мне бы не хотелось жить в таком огромном доме одной.
— Ты права, девушке не стоит отправляться в арабскую страну без спутников. Но, я уверена, дорогая, что Нагла и Ашраф никому не дадут тебя в обиду! Я доверяю им больше, чем себе. Мы уезжаем завтра утром. Если ты решишься приехать, то позвони мне, я предупрежу слуг. А теперь мне нужно идти — у меня еще куча дел.
— Желаю тебе приятного путешествия!
— И тебе тоже, моя лапочка! — проворковала Маргарет Островски и положила трубку на рычаг.
Сью тут же позвонила подруге, та пришла в неописуемое волнение и помчалась к Камалю спрашивать разрешения на поездку. Когда она вновь взяла трубку, ее голос звучал чуть менее восторженно.
— Камаль говорит, что я могу поехать только на одну неделю — больше он не выдержит. Ты согласна на такое условие?
— Конечно! Неделя — это не так уж и мало, — ответила Сью. — Я позвоню маме и предупрежу ее, что мы едем. Мы можем отправиться в субботу?
— Меня это вполне устраивает.
— Тогда я закажу билеты на самолет.
Сьюзен позвонила в Тетуан, и Маргарет пообещала тут же уведомить слуг на вилле о том, что в ближайшую субботу прибывают гости.
— Ты можешь занять любую комнату, какая понравится. Кроме апартаментов Питера, разумеется: он терпеть не может, когда там что-то трогают и, не дай бог, передвигают. Ты будешь об этом помнить, дорогая?
Стоило Сьюзен подрасти, как мать начала обращаться с ней, как с подругой, — такие отношения устраивали ее больше, чем отношения матери и дочери. Иногда Сью приходило в голову, что мать предпочла бы, чтобы она появилась на свет из пробирки и ее воспитанием занимались роботы.
— Мы к его апартаментам и близко не подойдем, — успокоила она Маргарет.
Утром прошел дождь, и тротуары все еще были влажными. Из садов доносился аромат омытой дождем сирени. По набережной потоком неслись автомобили, вода в реке была серой и спокойной, под мостом одна за другой медленно проплывали баржи.
