— Нет! Не надо… — сдавленно вскрикнула она, пытаясь оттолкнуть его от себя, и в то же время ощущая силу его тела, вдыхая возбуждающий запах его кожи.
— Ты спросила, чего я добиваюсь, — прошептал он, неясно гладя ее щеку. — Вот этого… — Его губы нежно коснулись ее глаз, и она с глубоким вздохом, от которого стало больно в груди, закрыла их. Его губы медленно скользили по ее лицу, и в ней проснулось желание, такое острое, что ей показалось, будто в нее вонзили нож. Его губы нашли ее губы, нежно коснулись их и опять пробежались по ее щеке, дразня, как мотылек, порхающий вокруг цветка и улетающий прочь.
Почти теряя рассудок, она пробормотала:
— Прекратите! — Она попыталась высвободиться из его объятий, но он взял ее лицо в свои ладони и посмотрел на нее сверху вниз: его глаза казались миниатюрными зеркалами, в которых отражалась она вся. И она не могла разгадать, что значит этот взгляд.
— Я хочу тебя, — прошептал он. — Вот почему я здесь, Сьюзи. Я хочу тебя, а ты хочешь меня. Здесь не может быть ошибки, такое чувство всегда взаимно.
Услышав эти слова, она дернулась, как от удара.
Он знает! Он знает, что ему достаточно коснуться ее кончиками пальцев, чтобы она затрепетала и была готова упасть в обморок. Ее тело пронзила резкая боль.
— Нет! — Она отпрянула от него, дрожа от страха.
Ричард выпрямился, как готовящаяся к схватке змея.
— Это правда, Сьюзен. И мы оба это знаем.
— Убирайтесь отсюда! — Она не посмела закричать во весь голос — ей вовсе не хотелось, чтобы ее услышали Нагла и Ашраф. Что она скажет им, если они застанут у нее в комнате мужчину? Они будут потрясены. Она не разделяла их религиозных убеждений, но не могла рисковать их добрым мнением о себе. И к тому же Ричард вовсе не является ее любовником, и она не намерена поощрять его наглое поведение.
А он сделал шаг к ней, не отрывая от нее пристального взгляда.
— Не смейте дотрагиваться до меня, — в отчаянии прошептала Сьюзен.
— Но ты же не девственница, правда?
Ее лицо залила краска, и она бросила на него яростный взгляд.
— Это вас не касается! У меня нет ни малейшего желания становиться вашей любовницей, так что вопрос исчерпан! Вы считаете, что любая женщина готова тут же залезть к вам в постель… Но только не я! Я не хочу этого, понятно?!
Его губы скривились.
— Я тебя прекрасно расслышал, но ты лжешь — и мне, и себе.
— Да неужели? Вы самый что ни на есть… — Все подходящие к случаю прилагательные — сумасшедший, наглый, эгоистичный — выскочили из ее памяти.
Она уперлась спиной в стену. Он приблизился вплотную к ней, лишая ее возможности спастись бегством.
— Какой? — спросил он, касаясь указательным пальцем правой руки ее длинной шеи. Это был всего-навсего намек на прикосновение, но ее тело напряглось, как будто ее поразила молния, она чуть не закричала во весь голос, понимая, что он уловил ее реакцию и чувствует каждый удар ее пульса.
Она оттолкнула его руку.
— Оставьте меня в покое!
— Но почему твое сердце так колотится? — пробормотал он.
У нее пересохло в горле.
— Почему ты дышишь так, будто только что пробежала марафон?
Она облизнула вмиг пересохшие губы. Он не отрываясь следил за каждым ее движением, его глаза сверкали от возбуждения.
— Я хочу целовать тебя, — шепотом сказал он. — Мне нравится вкус твоих губ. — И прежде чем она успела остановить его, он пробежал языком по ее губам. И это движение отозвалось по всему ее телу теплыми волнами.
А в ее глазах отразился ужас.
— Прекратите, пожалуйста, прекратите! Я хочу, чтобы вы ушли. Я едва знаю вас — мы не раз видели друг друга входящими и выходящими из наших домиков, но лицом к лицу мы встречались всего раза три-четыре.
Он кивнул.
— Что правда, то правда. Но при чем тут это? В первый же раз, когда я тебя увидел, ты произвела на меня удивительное впечатление. В моей памяти запечатлелось каждое твое движение — ты так грациозна, и я решил, что ты балерина.
Она стояла, не шевелясь, не в силах поверить тому, что он говорит.
— Мне не везло с женщинами, — продолжал он. — Последняя была просто развратной сучкой и в какой-то степени отвратила меня от всех представительниц своего пола. — Он пожал плечами. — Я постоянно пребывал в угрюмом настроении, когда переехал в наши конюшни. Затем меня послали в командировку, и я не видел тебя несколько месяцев. Я не понимал, что ты для меня значишь, до тех самых пор, пока не ворвался к тебе в дом, что бы удостовериться, что ты жива.
Она вздрогнула, вспомнив тот день.
— Не надо об этом!
Наступило непродолжительное молчание, а затем он сказал:
— Хорошо! Давай говорить о будущем. Но я хотел бы узнать о тебе как можно больше — именно за этим я и пришел сюда. Ты не согласилась бы завтра встретиться со мной за ланчем в моей гостинице? Я взял напрокат машину и могу заехать за тобой где-то около одиннадцати…
Сьюзен была согласна на все, лишь бы он ушел. Она кивнула, и ее ресницы прикрыли невероятно зеленые глаза.
Ричард, коснувшись рукой ее подбородка, приподнял ее голову так, что она не могла не встретиться с ним взглядом.
— Дай мне слово, — потребовал он, и она поняла, что он не слишком доверяет ее обещаниям. Под этим тяжелым взглядом она не могла лгать.
— Хорошо, даю вам слово, — неуверенно пробормотала она.
В конце концов нет ничего предосудительного в том, что она примет его приглашение и позавтракает с ним в гостинице, где он остановился. Что в этом дурного? Но она интуитивно ощущала опасность, кроющуюся в будущем свидании. В ней пульсировало лихорадочное возбуждение. Чем больше она его узнает, тем большую тревогу он в ней вызывает.
— Я приду, — заверила она Ричарда, понимая, что он не уйдет, не заручившись ее обещанием.
— Если ты этого не сделаешь, — заявил он, — я обязательно найду тебя, даже если это займет у меня целую вечность.
В воздухе повисло напряженное молчание, они смотрели друг на друга, как будто произнесенные слова для обоих оказались неожиданными, будто в их отношениях что-то резко изменилось, Сьюзен почувствовала, что дрожит. Даже угроза, прозвучавшая в его словах, завораживала.
А он с хрипотцой в голосе добавил:
— Я отвечаю за свои слова, имей это в виду. — И, повернувшись, направился к балкону. Собак не было слышно, должно быть, они убежали за дом.
Он опять натянул на себя маску, надел перчатки, забрался на перила, а затем обернулся и взглянул на Сьюзен. Его глаза сверкнули сквозь прорези:
— Спокойной ночи!
Спустя секунду Сьюзен услышала, как он мягко спрыгнул на землю.
