Лицо Сенедры стало осмысленным, она замотала головой из
стороны в сторону, как бы пытаясь освободиться от сжимающих ее виски рук.
Польгара с посуровевшим лицом удерживала руки на висках Сенедры. Светлая прядь
в ее волосах засветилась, и комнату наполнила странная прохлада, исходящая,
казалось, от самой кровати.
Сенедра внезапно закричала.
– Говори! – приказала Польгара. – Ты не
скроешься, пока я тебя не отпущу, а я не отпущу тебя, пока ты не заговоришь.
Глаза Сенедры внезапно открылись. В них горела ненависть.
– Я не боюсь тебя, Польгара, – произнесла она
хриплым скрипучим голосом, в котором слышался странный акцент.
– А я тебя и подавно. Итак, кто ты?
– Ты знаешь меня, Польгара.
– Возможно, но ты сама назовешь свое имя. –
Последовала длинная пауза, исходивший от Польгары волевой поток усилился.
Сенедра снова закричала. Крик был исполнен муки, заставившей
Гариона вздрогнуть.
– Хватит! – вскричал хриплый голос. – Я буду
говорить!
– Твое имя, – настойчиво потребовала Польгара.
– Я – Зандрамас.
– Так. Чего ты пытаешься этим добиться?
Сенедра зловеще усмехнулась.
– Я уже похитила ее ребенка, Польгара, ее сердце.
Теперь я заберу ее разум. Если бы я захотела, могла бы без труда убить ее, но
мертвую королеву можно похоронить, а могилу ее – позабыть. А сумасшедшая
доставит вам немало хлопот и отвлечет от поисков Сардиона.
– Я могу прогнать тебя щелчком пальцев, Зандрамас.
– А я могу тут же вернуться.
Ледяная улыбка заиграла на губах Польгары.
– А ты далеко не так умна, как я думала, – сказала
она. – Полагаешь, я лишь для развлечения добивалась, чтобы ты произнесла
свое имя? Разве ты не знаешь, какую власть над тобой мне это дало? Власть имени
– самая главная. Теперь я могу изгнать тебя из сознания Сенедры. Я могу еще
очень многое. Например, я знаю, что ты сейчас в Ашабе и как жалкое привидение
бродишь среди летучих мышей по развалинам дома Торака.
Удивленный возглас эхом наполнил комнату.
– Я бы тебе еще кое-что сказала, Зандрамас, но мне это
уже начинает докучать.
Она встала, по-прежнему держа руки на голове Сенедры. Белая
прядь на лбу излучала яркое сияние. Легкий шепот перешел в оглушительный рев.
– А теперь сгинь! – приказала она.
Сенедра застонала, ее лицо исказилось мукой. Ледяной
зловещий ветер с воем пронесся по комнате, задувая огонь свечей и мерцающих
светильников, – комната погрузилась в сумрак.
– Сгинь! – повторила Польгара.
Губы Сенедры исторгли мучительный вопль, который как бы
отделился от тела и теперь исходил, казалось, из пустого пространства над
кроватью. Свечи и светильники окончательно погасли. Вопль пронесся по комнате,
постепенно стал затихать, пока наконец не превратился в едва уловимый шорох,
доносящийся неизвестно откуда.
– Зандрамас сгинула? – спросил Гарион дрожащим
голосом.
– Да, – спокойно прозвучал из темноты ответ
Польгары.
– Что мы скажем Сенедре? Я имею в виду, когда она
проснется?
– Она ни о чем не вспомнит. Придумайте что-нибудь.
Зажги свет, дорогой.
Пытаясь нащупать свечу, Гарион задел ее рукавом и, прежде
чем она упала на пол, проворно подхватил. Он был горд своей ловкостью.
– Не играй с ней, Гарион, просто зажги.
Ее голос прозвучал так буднично, что он засмеялся, поэтому
волна энергии, которую он послал, чтобы зажечь свечу, получилась неровной.
Золотое пламя, вспыхнувшее на фитиле, в ответ безмолвно и весело засмеялось.
Польгара взглянула на веселящуюся свечу и прикрыла глаза.
– Эх, Гарион, – вздохнула она с упреком.
Он прошел по комнате, зажигая свечи и раздувая светильники.
Все они горели ровно и спокойно, лишь пламя первой зажженной свечи продолжало
танцевать и подпрыгивать в жизнерадостном ликовании.
Польгара повернулась к закутанной в капюшон далазийской
знахарке.
– У вас на редкость хорошее чутье, Андель, –
сказала она. – Такие вещи трудно распознать, если вы точно не знаете, что
ищете.
– Это не моя заслуга, госпожа Польгара, – ответила
Андель. – Я получила указание о причине болезни ее величества.
– От Цирадис?
Андель кивнула.
– Все умы нашего народа объединены ее разумом, потому
что мы не более чем орудия для выполнения той задачи, которая возложена на нее.
Забота о здоровье королевы побудила ее вмешаться. – Андель
замялась. – Святая пророчица попросила меня также поговорить о том, чтобы
вы заступились перед вашим мужем за Тофа. Его гнев доставляет вашему смиренному
проводнику невыразимые страдания. А его боль – это и ее боль. То, что произошло
в Веркате, должно было произойти – иначе встреча Дитя Света и Дитя Тьмы
отодвинулась бы еще на века.
Польгара кивнула.
– Я предполагала что-то в этом роде. Передайте ей, что
я поговорю с Дарником по поводу Тофа.
Андель с благодарностью поклонилась.
– Гарион, – прошептала Сенедра сквозь
дремоту, – где мы?
Он тут же повернулся к ней.
– С тобой все в порядке? – спросил он, взяв ее за
руку.
– М-м-м, – пробормотала она. – Мне просто
очень хочется спать. Что случилось и где мы?
– Мы в Рэк-Хагге. – Он бросил быстрый взгляд на
Польгару, затем снова повернулся к постели. – У тебя был всего лишь легкий
обморок, – произнес он преувеличенно небрежным тоном. – Как ты себя
чувствуешь?
– Все в порядке, мой дорогой, но сейчас мне бы хотелось
поспать. – И глаза ее закрылись. Затем она снова приоткрыла их и
произнесла сонным голосом: – Гарион, что такое со свечой?
Он нежно поцеловал ее в щеку.
– Об этом не волнуйся, дорогая, – сказал он ей, но
она уже спала крепким спокойным сном.
Было далеко за полночь, когда Гариона разбудил легкий стук в
дверь.
– Кто там? – спросил он, садясь в постели.
– Посланник императора, ваше величество, – ответил
голос за дверью. – Он дал мне поручение просить вас оказать любезность и
составить ему компанию.
