– Тогда вы счастливчик. Торак не был ни хорошим, ни
добрым богом, а его гролимское духовенство просто отвратительно. Если бы я не
был занят делами здесь, в Хтол-Мургосе, я заслужил бы, думаю, любовь и уважение
тысячи-другой последующих поколений тем, что стер бы каждого гролима с лица
земли.
Гарион усмехнулся.
– Я бы охотно к вам присоединился. Может, заключим
союз? – предложил он.
Последовал короткий смешок, затем лицо Закета снова
помрачнело.
– Имя Зандрамас о чем-нибудь вам говорит? –
спросил он.
Гарион не знал, что было известно Закету о настоящей цели их
пребывания в Хтол-Мургосе, поэтому ответил очень осторожно.
– До меня дошли кое-какие слухи, – сказал он.
– А Ктраг-Сардиус?
– Слышал.
– Вы не слишком разговорчивы, Бельгарион. – Закет
пристально поглядел на него, затем устало провел рукой по глазам.
– Мне кажется, вам нужно немного поспать, – сказал
ему Гарион.
– Я лягу спать, как только закончу работу.
– Как вам будет угодно.
– Что вам известно о Маллорее, Бельгарион?
– Я получаю информацию – иногда несколько хаотичную, но
достаточно свежую.
– Нет, я имею в виду прошлое.
– Боюсь, что немногое. Западные историки попытались
обойти даже сам факт существования Маллореи.
Закет криво усмехнулся.
– Мельсенский университет так же близорук по отношению
к Западу, – заметил Закет. – Но как бы то ни было, за последние
несколько веков – после происшествия под Bo-Мимбром – маллорейское общество
стало почти светским. Торак лежал без сознания, Ктучик претворял в жизнь свои извращенные
идеи здесь, в Хтол-Мургосе, а Зедар скитался по свету как бродяга без роду и
племени, кстати, что с ним случилось? Мне казалось, что он был в Хтол-Мишраке.
– Да, он там был.
– Но мы не нашли его тела.
– Он не умер.
– Не умер? – ошеломленно спросил Закет. – Где
же он тогда?
– Под городом. Бельгарат разверз землю и замуровал его
в скалу под руинами.
– Живьем? – От изумления Закет чуть не
поперхнулся.
– Это было оправдано, – сказал Гарион.
По телу Закета пробежала дрожь. Придя в себя, он продолжил:
– Итак, в Маллорее оставался один Урвон, все остальные
были устранены. А его занимали лишь заботы о том, чтобы его дворец в Мал-Яске
превзошел в роскоши императорский дворец в Мал-Зэте. Он изредка читал
проповеди, где нес всякую чушь о поклонении богу, но в остальное время о
Тораке, казалось, и не вспоминал. Ни самого бога, ни его учеников поблизости не
было, и гролимская церковь потеряла влияние. Ну, конечно, священники болтали о
возвращении Торака, пустозвонили о том, что однажды спящий бог проснется, однако
воспоминания о нем все больше стирались у людей из памяти. Власть церкви все
слабела, а власть армии – а значит, и императорского трона – крепла.
– В маллорейской политике много темного, – заметил
Гарион.
Закет кивнул.
– Я думаю, так уж мы устроены. Во всяком случае, наше
государство развивалось, и темные времена для него стали уходить в прошлое –
медленно, но верно. Затем неизвестно откуда появились вы и пробудили Торака и
тут же снова усыпили его навеки. С этого и начались наши проблемы.
– Я всегда считал, что на этом они вроде бы должны
закончиться.
– Мне кажется, вы плохо разбираетесь в природе
религиозного сознания, Бельгарион. Пока Торак – пусть спящий – существовал,
гролимы и все остальные фанатики чувствовали себя спокойно, уютно и уверенно,
так как верили в то, что однажды он проснется, накажет всех их врагов и вновь
установит полное господство грязного и разлагающегося духовенства. Но, убив
Торака, вы сокрушили это чувство уверенности. Они должны были признать тот
факт, что без Торака они ничто. Некоторые из них сошли с ума от огорчения.
Другие впали в полное отчаяние. А кое-кто и принялся создавать новую мифологию
– взамен той, что вы разрушили одним взмахом меча.
– Я этого совсем не хотел, – заметил Гарион.
– Важны не намерения, Бельгарион, а результат. А
результат был таков, что Урвону пришлось оторваться от погони за роскошью и
вместо того, чтобы купаться в лучах лести и подхалимства, снова взяться за
дело. Какое-то время его захлестнул приступ активности. Он откопал все быльем
поросшие пророчества и исказил их до такой степени, что они приняли нужный ему
вид.
– Какой именно?
– Он пытается убедить людей, что явится новый бог и
будет править Ангараком, или сам Торак воскреснет, или его дух вселится в новое
божество. У него уже есть кандидат на должность этого нового ангараканского
бога.
– Да? И кто же это?
– Он видит своего нового бога каждый раз, когда
смотрится в зеркало, – ответил Закет, усмехнувшись.
– Не может быть!
– Еще как может. Урвон пытается убедить самого себя,
что он по крайней мере уже несколько веков полубог, возможно, он проехался бы
по всей Маллорее в золотой колеснице, если бы не боялся покинуть Мал-Яск.
Насколько я понимаю, за ним уже тысячелетия охотится какой-то отвратительный
горбун, чтобы убить его, вроде бы один из учеников Алдура.
Гарион кивнул.
– Бельдин, – сказал он. – Я с ним встречался.
– И он действительно так ужасен, как о нем
рассказывают?
– Возможно, даже ужаснее. Если он когда-нибудь
настигнет Урвона, я не пожелал бы оказаться рядом и увидеть, что он с ним
сделает.
– Я желаю ему удачной охоты, но Урвон – не единственная
моя проблема. Вскоре после смерти Торака из Даршивы стали поступать новые
сведения. Гролимская жрица – по имени Зандрамас – также стала пророчествовать
появление нового бога.
– Я не знал, что она из гролимов, – с удивлением
сказал Гарион.
Закет кивнул.
– В прошлом она пользовалась в Даршиве очень плохой
репутацией. Затем у нее открылся так называемый дар провидения, который ее
внезапно изменил. Теперь, когда она говорит, никто не может противиться ее
словам. Она проповедует миллионам и зажигает их огнем непобедимого пыла. Ее
пророчество о приходе нового бога с невероятной быстротой распространилось по
Даршиве и достигло также Ренгеля, Воресебо и Замада. Ей принадлежит практически
все северо-восточное побережье Маллореи.
