– А теперь, как только я спущу вас, вы пойдете к
императору и уговорите его немедленно нас принять. Ваши слова должны звучать
очень убедительно, полковник, если, конечно, вы не желаете навечно стать
украшением флагштока.
Лицо полковника оставалось мертвенно-бледным, когда он появился
у двери, ведущей в приемную императора, и любое движение руки Бельгарата
вызывало у него дрожь.
– Его величество согласился принять вас, –
запинаясь, произнес он.
Бельгарат ухмыльнулся.
– Я был в этом почти уверен.
Каль Закет заметно изменился с тех пор, как Гарион видел его
в последний раз. Его белая полотняная мантия была помята и запачкана, а под
глазами обозначились темные полукружья. В небритом лице не было ни кровинки,
волосы спутаны. Каль дрожал всем телом и, казалось, не мог даже встать от слабости.
– Что вам нужно? – едва слышно выдавил он.
– Вы больны? – спросил Бельгарат.
– Легкий приступ лихорадки.– По телу Закета снова
пробежала дрожь. – Что же такое важное заставило вас силой прорваться ко
мне?
– Ваша империя на грани гибели, Закет, – прямо
сказал Бельгарат. – Вам пора вернуться домой и усилить свои позиции.
Закет слабо улыбнулся.
– Что было бы вам очень на руку, – сказал он.
– То, что происходит в Маллорее, никому не на руку.
Расскажи ему, Брадор.
Волнуясь, мельсенец рассказал свою историю.
– Демоны? – скептически переспросил Закет. –
Бросьте, Бельгарат. И вы думаете, что я этому поверю? Вы и вправду полагаете,
что я брошусь в Маллорею охотиться за тенями и оставлю вас здесь, на западе,
чтобы к моему возвращению вы выдвинули против меня армию? – Бившая его
дрожь усилилась. Голова Закета судорожно подергивалась, а на губах пузырилась
пена.
– Вам не придется оставлять нас здесь, Закет, –
ответил Бельгарат. – Мы отправимся с вами. Если даже десятая часть того,
что рассказал Брадор, – правда, мне придется поспешить в Каранду, чтобы
остановить Менха. Если он вызывает демонов, мы все должны бросить свои дела и
помешать ему.
– Чушь! – возбужденно вскричал Закет. Взгляд его
устремился в пространство, а дрожь и покачивание усилились настолько, что он
был уже не в состоянии управлять своим телом. – Я не позволю никакому
старому умнику завлечь меня в... – Издав нечеловеческий вопль, он внезапно
поднялся со стула, обхватив голову обеими руками. А затем навзничь повалился на
пол, дрожа и подергиваясь.
Бельгарат ринулся к бьющемуся в судорогах Закету и схватил
его за руки.
– Быстрее! – крикнул он. – Засуньте ему
что-нибудь между зубами, иначе он откусит себе язык.
Брадор схватил со стола пачку документов, скомкал их и
запихнул в покрытый пеной рот императора.
– Гарион! – снова раздался голос
Бельгарата. – Сбегай за Польгарой, быстрее!
Гарион кинулся к двери.
– Подожди! – Бельгарат подозрительно понюхал
воздух у лица лежащего на полу человека. – Пускай Сади тоже придет. Здесь
странно пахнет. Поторопись!
Гарион помчался по коридорам мимо изумленно застывших слуг и
наконец ворвался в комнату, где Польгара мирно беседовала с Сенедрой и
Бархоткой.
– Тетушка! – крикнул он. – Быстрее! Закет в
обмороке.
Затем он повернулся, пробежал еще немного по коридору и, надавив
плечом на дверь в комнату Сади, открыл ее.
– Ты нам нужен! – крикнул он удивленному
евнуху. – Пошли со мной.
Через несколько минут все трое стояли перед полированной
дверью в вестибюле.
– Что происходит? – испуганным голосом спросил
ангараканский полковник, преграждая им путь.
– Ваш император болен, – сказал ему Гарион. –
Уйдите с дороги. – Он грубо отпихнул офицера в сторону и распахнул дверь.
Конвульсии, по крайней мере, немного утихли, но Бельгарат
продолжал держать Закета за руки.
– Что с ним, отец? – спросила Польгара, опускаясь
на колени рядом с лежащим без сознания императором.
– У него был приступ.
– Эпилепсия?
– Не думаю. Не совсем похоже. Сади, подойди сюда,
принюхайся к его дыханию. Я чувствую какой-то необычный запах.
Сади осторожно подошел, наклонился и несколько раз втянул
носом воздух. Затем выпрямился, лицо его побледнело.
– Талот, – сказал он.
– Яд? – спросила Польгара. Сади кивнул.
– Очень редкий.
– У тебя есть противоядие?
– Нет, моя госпожа, – ответил он. – От талота
нет противоядия. Он смертелен. Его редко используют, потому что он действует
очень медленно, но от него никому не оправиться.
– Он умирает? – спросил Гарион, чувствуя легкую
тошноту.
– Да, можно так сказать. Судороги утихнут, но потом
будут повторяться все чаще и чаще. А потом... – Сади замолчал.
– И нет никакой надежды? – спросила Польгара.
– Ни малейшей, моя госпожа. Все, что мы можем
сделать, – это несколько облегчить его последние дни.
Бельгарат выругался.
– Успокой его, Польгара, – сказал он. – Нам
нужно отнести его в постель, но его не сдвинешь с места, пока он вот так
крутится.
Она кивнула и положила ладонь Закету на лоб. Гарион
почувствовал легкую волну энергии, и вздрагивающий император затих.
Очень бледный, Брадор взглянул на них.
– По-моему, пока не надо об этом объявлять, –
предупредил он. – Давайте сейчас назовем его болезнь легким недомоганием.
Я пошлю за носилками.
Комната, куда принесли бесчувственного Закета, была проста
до аскетизма. Ложем императору служила узкая койка. Единственный простой стул и
низкий сундук дополняли обстановку. Стены белого цвета, без украшений, в углу
мерцал угольный светильник. Сади пошел в свою комнату и вернулся оттуда с
красным коробом и полотняным мешком, в котором Польгара держала свои травы и
снадобья. Пока они советовались, Гарион и Брадор выдворяли из комнаты
любопытных солдат. Затем они приготовили чашку с теплой едко пахнущей
жидкостью. Сади поднял голову Закета и держал ее, а Польгара ложкой вливала
лекарство в безвольно открытый рот.
