В комнату доставили кадки с полузамерзшей землей; их
расставили вокруг кровати больного императора, землю полили теплой водой.
Польгара вынула из полотняного мешка маленькую кожаную сумочку, достала щепотку
крошечных семян и осторожно посеяла их в землю.
– Хорошо, – сказал Бельгарат, засучив
рукава, – теперь отойди. – Он наклонился и потрогал почву в одной из
кадок. – Ты была права, Польгара, – пробормотал он. – Немножко
холодновата.
Он слегка нахмурился, и Гарион увидел, как губы его
зашевелились. Волшебник послал волну энергии, и от сырой земли в кадках пошел
пар.
– Вот так-то лучше, – сказал он. Затем простер
руки над узкой кроватью и кадками.
И снова Гарион почувствовал его энергию и услышал шепот.
Сначала, казалось, ничего не произошло, но затем из сырой
земли появились крошечные зеленые ростки. Наблюдая за тем, как эти маленькие
листочки росли и разворачивались, Гарион вспомнил, что он уже однажды видел,
как Бельгарат сотворил такое же чудо. Он будто бы снова очутился там, перед
дворцом короля Кородуллина в Bo-Мимбре, и увидел, как яблоневая веточка,
воткнутая старым волшебником между двумя камнями, которыми был вымощен двор,
растет и превращается в развесистое дерево. Он сделал это, чтобы доказать
скептику Мандореллену, что он действительно был тем, за кого себя выдавал.
Бледно-зеленые листья потемнели, а росточки и веточки
превратились в кусты.
– Пускай они обовьются вокруг постели, отец, –
сказала Польгара. – На вьющихся растениях больше цветов, а мне их нужно
очень много.
Бельгарат с шумом выдохнул и бросил на нее многозначительный
взгляд.
– Хорошо, – произнес он наконец. – Они должны
виться? Пожалуйста.
– Это не слишком сложно? – заботливо спросила она.
Он сжал губы, но не ответил. При этом Бельгарат покрылся
потом. Длинные побеги начали извиваться, как зеленые змеи, опутывая ножки
императорской кровати и карабкаясь вверх. Добравшись до матраса, они на минуту
остановились, пока Бельгарат переводил дыхание.
– Ух! Это труднее, чем кажется, – сказал он. Затем
снова сосредоточился, и ветви быстро обвили кровать и неподвижное тело императора,
так что только его пепельно-серое лицо оставалось открытым. – Ну все,
хватит, – скомандовал Бельгарат растениям. – Теперь вам пора
зацвести.
Снова возникла волна энергии, сопровождаемая странным
звенящим звуком.
Кончики всех побегов набухли, а затем почки начали
раскрываться; маленькие нежно-лиловые цветы робко распускались, наполняя
комнату нежным ароматом. Гарион полной грудью вдохнул тонкий запах. И почему-то
сразу же почувствовал себя очень хорошо – все беды и заботы последних месяцев
покинули его.
Безжизненное лицо Закета слегка передернулось, он задышал,
затем глубоко вздохнул. Польгара дотронулась пальцами до его шеи.
– Кажется, подействовало, отец, – сказала
она. – Сердце бьется не так тяжело, и дышит он свободнее.
– Очень хорошо, – ответил Бельгарат. – Было
бы обидно проделать все это впустую.
Наконец император открыл глаза. Светящаяся фигура Цирадис в
беспокойстве склонилась над ним. Увидев ее, он улыбнулся, и в ответ ее бледное
лицо озарилось робкой улыбкой. Закет еще раз вздохнул и закрыл глаза. Гарион
наклонился к нему, чтобы убедиться: да, тот дышал ровно. Когда он выпрямился,
келльская пророчица уже исчезла.
Глава 4
В эту ночь с озера подул теплый ветер, и мокрый снег,
плотным одеялом укутавший Рэк-Хаггу и окрестности, превратился в грязное,
слякотное месиво. Под тяжестью набухших комьев прогибались ветви деревьев в
маленьком саду перед окном гостиной, снежные пласты то и дело скатывались с
крыши. Гарион и Шелк сидели у окна в комнате с розовой мебелью, смотрели в сад
и вели неторопливую беседу.
– Мы бы знали гораздо больше, если бы нам удалось
связаться с Ярблеком, – говорил Шелк. Он снова облачился в жемчужно-серый
камзол и черные панталоны, которые были его излюбленной одеждой в те годы,
когда они еще не отправились в путешествие: правда, теперь на нем было меньше
дорогих колец и украшений, ранее подчеркивавших его богатство.
– Разве он не в Гар-ог-Надраке? – спросил Гарион.
Сняв на время удобную походную одежду, он носил теперь расшитый серебром
голубой костюм.
– Трудно сказать, где точно находится Ярблек в данный
момент, Гарион. Он постоянно в пути. Но, находясь в любом месте, непременно
получает известия от наших людей в Мал-Зэте, Мельсене и Мейг-Ренне. Что бы там
ни было на уме у Менха, я уверен, что наши агенты собрали о нем всю возможную
информацию и послали Ярблеку. И сейчас мой неказистый на вид партнер, возможно,
знает о Менхе больше, чем секретная полиция Брадора.
– Я не хочу уходить от дела, Шелк. Нас должна
беспокоить Зандрамас, а не Менх.
– Демоны должны беспокоить каждого, – спокойно
ответил Шелк, – но в любом случае нам надо прежде всего попасть в
Маллорею, а значит, мы должны убедить Закета в том, что это серьезно. Он
вообще-то слушал вас, когда вы ему рассказывали о Менхе?
– Я не уверен, что он вообще понял, о чем идет речь. Он
был не в своем уме.
Шелк хмыкнул.
– Когда он проснется, попытаемся еще раз. – Он
лукаво усмехнулся. – Мне часто удавалось договариваться с больными людьми.
– Ты не считаешь, что это несколько... гм-гм...
предосудительно ?
– Конечно, но важен результат.
Немного позже Гарион и его друг остановились у комнаты
императора, под предлогом того, что хотели осведомиться о его здоровье.
Польгара и Сади сидели по обе стороны кровати, а Андель скромно примостилась в
углу. Розы, накануне обвившие кровать, были убраны, но комнату по-прежнему
наполнял аромат маленьких сиреневых цветов. Больной полусидел в подушках, но
когда Шелк и Гарион вошли в комнату, глаза его были закрыты. В ногах
императора, довольно мурлыкая, лежала кошка.
– Как он себя чувствует? – тихо спросил Гарион.
– Несколько раз просыпался, – ответил Сади. –
В его конечностях еще остались следы талота, но он, по всей видимости,
рассасывается. – Евнух с любопытством теребил маленький сиреневый
цветок. – Интересно, будет ли эффект, если из них выжать сок или получить
эссенцию, – задумчиво пробормотал он, – или, скажем, масло. Хорошо бы
использовать духи, предохраняющие от любого яда. – Он наморщил лоб. –
И еще бы знать, действует ли он против змеиных укусов.
– Дай Зит кого-нибудь укусить, – предложил
Шелк. – И проверь.
