В последующие дни попытки Гариона направить разговор с
выздоравливающим императором в нужное русло и убедить его в необходимости
возвращения в Маллорею не имели успеха. Закет обычно ссылался на не проходящую
после отравления слабость, хотя Гарион подозревал, что это всего лишь
отговорка, поскольку на все остальные занятия императору с избытком хватало
сил, и только когда Гарион намеревался поговорить с ним о путешествий, тот
оказывался утомленным.
Однако вечером четвертого дня он решил еще раз попробовать
договориться, прежде чем переходить к прямым действиям. Он застал Закета
сидящим рядом с кроватью на стуле с книгой в руках. Темные круги под глазами
исчезли, дрожание полностью прекратилось, и он выглядел очень бодрым.
– А, Бельгарион, – произнес он почти
весело, – как мило, что вы заглянули.
– Я думал, что мой приход снова вернет вам сон, –
ответил Гарион с подчеркнутым сарказмом.
– Это так бросается в глаза? – спросил Закет.
– По правде говоря, да. Каждый раз, когда я произношу
слова «корабль» и «Маллорея», вы закрываете глаза. Закет, нам нужно об этом
поговорить, и время не терпит.
Закет провел рукой по глазам, демонстрируя усталость.
– Тогда разрешите мне выразиться по-другому, –
настаивал Гарион. – Бельгарат начинает нервничать. Я пытаюсь вести наши
разговоры в рамках приличий, но, если он вмешается, они наверняка станут
неприятными – и очень скоро.
Закет опустил руку и прищурился.
– Это слегка похоже на угрозу, Бельгарион.
– Нет, – возразил Гарион. – Это только
дружеский совет. Если вы хотите остаться в Хтол-Мургосе, это ваше дело, но мы
должны поехать в Маллорею – и немедленно.
– А если я решу не отпускать вас?
– Не отпускать? – Гарион рассмеялся. – Закет,
вы разве выросли в другом мире? Вы хоть отдаленно представляете себе, о чем
говорите?
– Закончим на этом наш разговор, Бельгарион, –
холодно бросил император. Резко встав, он повернулся к кровати. Как всегда,
кошка перенесла свое маленькое мяукающее потомство на его одеяло, а сама пошла
подремать в свою коробку. Император раздраженно поглядел на меховой островок на
своей постели. – Я разрешил вам удалиться, Бельгарион, – кинул он
через плечо. Затем протянул руку, чтобы взять сбившихся в кучу котят.
Из-под кошачьей шубки высунулась Зит, взвилась в воздух,
пронзила его ледяным взглядом и угрожающе зашипела.
– Зубы Торака! – вскричал разгневанный император,
отдергивая руку. – Это уже слишком! Иди скажи Сади, чтобы он немедленно
убрал свою проклятую змею из моей комнаты!
– Он уже четыре раза это делал, Закет, – мягко
произнес Гарион. – Но она каждый раз приползает обратно. – Спрятав
улыбку, он добавил: – Может быть, вы ей понравились?
– Вы шутите со мной?
– Я?
– Уберите отсюда змею.
Гарион заложил руки за спину.
– Только не я, Закет. Я схожу за Сади.
Однако когда он вышел из комнаты, ему на глаза попалась
Бархотка, с загадочной улыбкой на лице направляющаяся к покоям императора.
– Как думаешь, ты можешь заставить Зит уползти? –
спросил ее Гарион. – Она там, на постели Закета, с этими котятами.
– Ты сам можешь это сделать, Бельгарион, –
ответила белокурая девушка, улыбнувшись и показывая очаровательные ямочки на
щеках. – Она тебе доверяет.
– Я думаю, мне лучше не стоит этого делать.
Вдвоем они вернулись в спальню императора.
– Ваше высочество, – приветствовал девушку Закет,
церемонно наклонив голову. Она ответила реверансом.
– Ваше величество.
– Вы можете разобраться вот с этим? – спросил он,
указывая на живой комочек меха, из которого все еще высовывалась змея,
напряженно глядя на присутствующих.
– Конечно, ваше величество. – Она подошла к
кровати, и змея беспокойно задвигала языком. – Ах, Зит, прекрати,
хватит, – пожурила ее белокурая девушка. Затем она подняла подол юбки и
одного за другим разместила котят в этой самодельной корзине. Последней она
подняла с кровати Зит и положила ее на середину. Прошла по комнате в угол и
осторожно положила их всех в коробку рядом с матерью, которая, приоткрыв желтый
глаз, подвинулась, уступая место котятам и их ярко-зеленой няньке, а затем
снова погрузилась в сон.
_ Ну, разве они не прелесть? – нежно прошептала
Бархотка. И снова повернулась к Закету. – Да, кстати, ваше величество, нам
с Хелдаром удалось выяснить, кто вас отравил.
– Что?
Она кивнула.
– Для нас это явилось неожиданностью.
Взгляд императора сделался напряженным.
– Вы уверены?
– Настолько, насколько можно быть уверенным в подобных
случаях. При отравлении редко находятся прямые свидетели, но он в определенное
время находился на кухне и уехал сразу же после того, как вы заболели, и нам
известна его репутация. – Бархотка улыбнулась Гариону. – Ты заметил,
как хорошо всегда запоминается человек с белыми глазами?
– Нарадас?! – воскликнул Гарион.
– Удивительно, правда?
– Кто такой Нарадас? – спросил Закет.
– Он работает на Зандрамас, – ответил Гарион и
нахмурился. – Какая-то бессмыслица, Бархотка. Зачем Зандрамас его убивать?
Разве ей не нужно, чтобы он был жив?
Она развела руками.
– Не знаю, Бельгарион, во всяком случае, пока не знаю.
– Бархотка? – в замешательстве спросил Закет.
На ее щеках снова появились ямочки.
– Глупо, правда? – рассмеялась она. – Хотя, я
думаю, что простое обращение – способ выразить свои нежные чувства. Однако Бельгарион
задал вопрос по существу. Как вы думаете, какая у Зандрамас причина вас
убивать?
– Пока не знаю, но мы добьемся у нее ответа на этот
вопрос, когда я ее поймаю – а я уж постараюсь это сделать, – даже если мне
придется камня на камне не оставить от Хтол-Мургоса.
– Ее здесь нет, – рассеянно произнес Гарион, все
еще пытаясь осмыслить эту новость. – Она в Ашабе, в доме Торака.
Закет хитро прищурился.
