– Да, плохо, – согласился тот. – Но ты же не
понимал его. Я и сам не понимал до позавчерашнего дня, когда Закет наконец
передумал и реши. отправиться с нами в Мал-Зэт. Цирадис знала, что он так
поступит, и это она заставила Тофа выдать нас людям Атески. Она хочет, чтобы мы
добрались до Сардиона и встретились с Зандрамас. В данных обстоятельствах
лучшего друга, чем он, нам не найти.
– Но разве это возможно – после моего с ним
безобразного обращения? Как же я...
– Признайся честно, что ты был не прав, и извинись.
Лицо Дарника окаменело.
– Не обязательно словами, Дарник, – терпеливо
втолковывал Гарион своему другу. – Вы с Тофом можете общаться без слов. Мы
находимся на корабле, так? И выходим в океан. Как ты думаешь, водится здесь
какая-нибудь рыбка?
Лицо Дарника озарилось улыбкой.
Польгара понимающе вздохнула.
Он робко взглянул на нее.
– Как, ты сказала, нужно вынимать этого клопа из
скорлупы, Пол? – спросил он, указывая на омара.
Они шли от Рэк-Хагги в северо-восточном направлении, и
вскоре зима осталась позади. В какой-то момент они пересекли экватор и снова
оказались в северном полушарии.
Дарник и Тоф сперва робко, а затем все увереннее
возобновляли свои отношения и теперь часто сидели на корме, забросив в море
удочки с яркими поплавками и насаженной на крючок приманкой, взятой на камбузе.
Закет продолжал пребывать в прекраснейшем расположении духа,
хотя предмет его бесед с Бельгаратом и Польгарой – демоны и их природа –
большого веселья не должен был вызывать. Наконец, в один прекрасный день, после
недели путешествия, к Гариону, стоявшему у бортовых перил и наблюдавшему, как
ветер пляшет по гребням сверкающих волн, подошел слуга и сообщил, что император
желает его видеть. Гарион кивнул и направился в буфетную каюту, где Закет
обычно принимал посетителей. Как и большинство кают в этом плавучем дворце, она
была просторна и роскошна. Сквозь широкие окна, выходящие на корму, лился свет.
Занавески на окнах алели дорогим бархатом, пол устилал тонкой работы
маллорейский ковер ярко-голубого цвета. Закет, одетый, как всегда, в простую
полотняную одежду, сидел на низком, обтянутом кожей диване, глядя на барашки
волн и летящих за кораблем белоснежных чаек. Он рассеянно гладил за ушками
мурлыкающую у него на коленях кошку.
– Вы хотели меня видеть, Закет? – спросил Гарион,
входя в комнату.
– Да. Входите, Гарион, – ответил маллореец. –
В последние несколько дней мы что-то не виделись. Вы чем-то недовольны?
– Нет, – пожал плечами Гарион. – Просто вы
занимались изучением законов, я же не очень сведущ в этом вопросе, поэтому от
меня в беседах было бы мало проку. – Подходя к императору, он остановился,
чтобы отцепить от себя котенка, который, бросившись к вошедшему, повис на его
штанине.
– Шалунишки, они обожают вот так внезапно в кого-нибудь
вцепиться, – улыбнулся Закет.
Вдруг Гарион с опаской огляделся по сторонам.
– А Зит тоже здесь?
Закет рассмеялся.
– Нет, Сади нашел способ держать ее взаперти. – Он
посмотрел на Гариона с любопытством и спросил: – Она и в самом деле так опасна,
как он утверждает?
Гарион кивнул.
– В Рэк-Хагге она укусила гролима, – сказал
он. – Через полминуты тот умер.
Закет поежился.
– Не надо говорить об этом Сади, – произнес
он, – но у меня от змей идет мороз по коже.
– Тогда поговорите с Шелком. Он может написать целый
трактат о том, как их ненавидит.
– У него довольно сложный характер, не так ли? Гарион
улыбнулся.
– О да. Жизнь его полна опасности и неожиданностей,
поэтому нервы натянуты, как струны лютни. Подчас он немного неуравновешен, но
со временем к этому привыкаешь. – Гарион окинул своего собеседника
оценивающим взглядом. – Вы на редкость хорошо выглядите, – заметил
он, садясь на другой конец кожаного дивана. – Морской воздух вам, должно
быть, пошел на пользу.
– Я думаю, тут дело не в воздухе, Гарион. Дело в том,
что я в последнее время сплю по восемь – десять часов.
– Вы? Спите?
– Удивительно, правда? – Лицо Закета внезапно
помрачнело. – Я бы не хотел, чтобы и дальше так продолжалось,
Гарион, – сказал он.
– Еще бы.
– Ургит рассказывал вам, что произошло со мной в
молодости?
– Да, – кивнул Гарион.
– С тех пор я сплю очень мало. Лицо дорогого мне
человека неотступно являлось во сне, и спать для меня стало просто пыткой.
– И эти видения не стали реже? Даже теперь, через
тридцать лет?
– Нисколько. Я жил под постоянным гнетом угрызений
совести и чувства вины, думая лишь об одном: как отомстить Таур-Ургасу. Сабля
Хо-Хэга отняла у меня эту цель. Я придумал дюжину разных смертей для этого
безумца – одна страшней другой, – но он обвел меня вокруг пальца, без
мучений погиб в бою.
– Нет, – возразил Гарион. – Смерть его была
более тяжка, чем любая из тех, которые вы ему уготовили. Я говорил об этом с
Хо-Хэгом. Таур-Ургас сошел с ума до того, как Хо-Хэг его убил, но он успел
понять, что потерпел полное поражение. Он умер, грызя от ярости землю. Поражение
было превыше его сил.
Закет задумался.
– Да-а, – произнес он. – Это для него
настоящая трагедия. Теперь я в какой-то степени удовлетворен.
– А почему исчез призрак, так долго мучивший вас? Не
потому ли, что вы узнали о конце рода Ургов?
– Нет, Гарион. Это тут ни при чем. Просто теперь мне
является во сне другое лицо... Лицо с завязанными глазами.
– Цирадис? Я бы на вашем месте не позволял себе так о
ней думать.
– Вы меня неправильно поняли, Гарион. Совсем еще
ребенок, она каким-то чудесным образом скрасила мое существование неизвестным
мне доселе миром и покоем. Ночью я сплю, как младенец, а днем во мне так и
кипит идиотская радость. – Он покачал головой. – Я сам себя не узнаю,
но ничего не могу с этим поделать.
Гарион глядел в окно, не замечая ни блеска солнца в волнах,
ни парящих в воздухе чаек. На него вдруг нашло озарение, и он знал, что прав.
– Как сказала Цирадис, вы были на распутье. Теперь
выбрали правильный путь – и вот вознаграждение.
– Вознаграждение? От кого?
Гарион взглянул на него и рассмеялся.
