– Простите, я немедленно должен подойти к ней, –
поспешно сказал он королевской чете. – Прошу прощения еще раз.
– Я готов тебя расцеловать, – шепнул он на ухо
девушке.
– Интересная мысль.
Гарион взглянул вслед удаляющейся горчичной чалме и розовому
платью, прошипев:
– Им бы следовало утопить этих трех маленьких чудовищ и
воспитать вместо них выводок щенков.
– Поросят, – поправила его Бархотка. – Тогда
они смогли бы продать сало, – объяснила она. – И усилия по воспитанию
не пропали бы даром.
– Сенедра на самом деле больна?
– Конечно нет. Она считает покоренные сердца. Пока ей
достаточно. Остальные останутся до следующего случая. Теперь же пора
торжественно удалиться, оставив за собой толпу поклонников, умирающих от
отчаяния, что им не удалось познакомиться с такой женщиной.
– Интересная философия...
Бархотка весело рассмеялась и взяла его под руку
– Обычная философия женщины.
На следующее утро, сразу после завтрака, Гариона и
Бельгарата вызвали в личный кабинет императора на встречу с Закетом и Брадором.
Встреча состоялась в просторной комнате, вдоль стен которой стояли полки с
книгами, а у низких столов – обитые плотной материей стулья. В простенках
висели карты. Все прочно и удобно. Стоял теплый день, в открытые окна дул
весенний ветерок, наполненный цветочным ароматом.
– Доброе утро, господа, – приветствовал их
Закет. – Надеюсь, вам хорошо спалось.
– Да, после того, как мне удалось вытащить Сенедру из
ванны, – рассмеялся Гарион. – Слишком уж здесь все удобно. Вы не
поверите – она купалась вчера три раза.
– Летом в Мал-Зэте очень жарко и пыльно, – пожав
плечами, ответил Закет. – Ванны помогают переносить неудобство.
– Как вы набираете в них воду? – поинтересовался
Гарион. – Я не видел, чтобы кто-то носил по коридорам ведра с водой.
– Ее накачивают в трубы, проложенные под полом, –
ответил император. – Мастер, разработавший эту систему, был удостоен
звания баронета.
– Надеюсь, вы не будете возражать, если мы украдем
идею. Дарник сделает чертежи.
– Сам-то я вижу в этом мало проку, – сказал
Бельгарат. – Купаться нужно на свежем воздухе и в холодной воде, а все эти
ванны – баловство Для неженок. – Он взглянул на Закета. – Но я
уверен, что вы пригласили нас сюда не для того, чтобы обсуждать философские
аспекты купания.
– Только если вы сами этого захотите, Бельгарат. –
Закет выпрямился. – Теперь, когда мы все пришли в себя после путешествия,
пора бы нам действительно приступить к работе. Брадор собрал отчеты своих людей
и готов дать нам оценку ситуации в Каранде. Прошу вас, Брадор.
– Да, ваше величество.
Лысый толстяк поднялся со стула и подошел к огромной карте
Маллорейского континента, висящей на стене. На карте пестрели голубые реки и
озера, зеленые равнины, темно-зеленые леса и коричневые горы с белыми
вершинами. Города были обозначены не просто точками, как на обычной карте, а
символами находящихся в них зданий и укреплений. Система дорог в Маллорее, как
заметил Гарион, была почти такой же разветвленной, как и транспортная сеть на
Западе.
Брадор откашлялся, отнял у разыгравшегося котенка указку и
начал:
– Как я уже сообщил вам в Рэк-Хагге, некто по имени
Менх полгода назад вышел вот из этого огромного леса к северу от озера
Каранда. – Он ткнул указкой в изображение большого лесного массива,
простиравшегося от Карандийской горной цепи до Замадских гор. – О его
прошлом нам почти ничего не известно.
– Это не совсем так, Брадор, – возразил
Бельгарат. – Цирадис сообщила нам, что он гролимский священник или был
таковым. Это наводит на некоторые размышления.
– Интересно послушать какие, – сказал Закет,
Бельгарат, прищурившись, оглядел комнату, и взгляд его остановился на графинах
с напитками и нескольких бокалах, стоящих в буфете у противоположной стены.
– Вы не возражаете? – спросил он, указывая на
графины. – С бокалом в руке мне лучше думается.
– Угощайтесь, – ответил Закет. Старик поднялся, подошел
к буфету и налил себе бокал ярко-красного вина.
– Гарион? – спросил он, держа в руке графин.
– Нет, спасибо, дедушка.
Бельгарат поставил хрустальный сосуд на место и начал ходить
взад и вперед по голубому ковру.
– Ну, давайте поразмышляем, – начал он. – Нам
известно, что поклонение демонам продолжает существовать в глухих районах
Каранды, хотя гролимы и пытались искоренить эти обычаи, когда во втором
тысячелетии карандийцы были обращены в веру Торака. Мы знаем также, что Менх
сам был священником. Далее. Если гролимы в Маллорее отреагировали на известие о
смерти Торака так же, как и в Хтол-Мургосе, значит, они были полностью
деморализованы. Тот факт, что Урвон провел несколько лет в поисках пророков,
которые захотели бы возвысить голос в пользу сохранения церкви, свидетельствует
о том, что он столкнулся с почти полным отчаянием гролимов. – Старик
замолчал, чтобы отхлебнуть вина. – Недурно, – одобрительно причмокнул
он, обращаясь к Закету. – Совсем недурно.
– Благодарю вас.
– Далее, – продолжал Бельгарат. – На
разочарование в религии можно посмотреть по-разному. Некоторые сходят с ума,
некоторые пытаются, как могут, найти забвение, иные отказываются признать
реальность и продолжают сохранять старые формы существования. Но есть, однако,
и такие, кто пускается в поиски новой религии – обычно полностью
противоположной той, какую они исповедовали раньше. И так как на протяжении
многих веков гролимская церковь яростно боролась против поклонения демонам, то
логично было бы предположить, что кое-кто из отчаявшихся священников стал
искать повелителей демонов с тем, чтобы овладеть их секретами. Вспомните: тот,
кто действительно смог подчинить себе демона, обладает большой властью, а жажда
власти всегда была присуща гролимам.
– Немного не сходится, почтеннейший, – возразил
Брадор.
– Почему же? Смотрите. Торак умер, и Менх внезапно
обнаруживает, что у него из-под ног выбили почву. Возможно, какое-то время он
занимается тем, что обычно священникам запрещается: пьянство, разврат и так
далее. Но если не знать меры, человек рано или поздно пресыщается. Ведь даже
распутство со временем становится скучным.
– Тетушка Пол очень удивится, если услышит от тебя
подобное, – хмыкнул Гарион.
