– На моем веку случались и более странные вещи, а к
келльским прорицательницам я всегда относился с большим уважением.
– В Мринских рукописях о подобной встрече ничего не
написано.
– Да, но в этом мире есть кое-что поважнее Мринских
рукописей. Ты не должен забывать, что Цирадис действует по двояким
предсказаниям, и если эти предсказания совпадают, значит, они правдивы. А кроме
того, она, возможно, исходит и из предсказаний, известных лишь келльским
прорицательницам. Хотя, на чем бы ни основывались ее планы, я совершенно
уверен, что она просто не пустит нас в Место, которого больше нет, пока все
пророчества не исполнятся.
– Не пустит нас? – удивился Шелк.
– Ты недооцениваешь Цирадис, Шелк, – предупредил
Бельгарат. – Вся власть, которой располагают далазийцы, сосредоточена у
нее. А это значит, что она, возможно, в состоянии сделать то, о чем мы даже и
мечтать не осмеливаемся. Впрочем, давайте вспомним, как все происходило на
самом деле. Мы пустились в путь, на полгода отставая от Зандрамас, и нам
предстояло длительное и утомительное путешествие через Хтол-Мургос, но нам все
время что-то мешало.
– Можешь мне об этом не напоминать, – сардонически
усмехнулся Шелк. – Не странно ли тогда, что, несмотря на все эти
препятствия, мы все-таки добрались до восточной оконечности континента раньше,
чем предполагали, и теперь Зандрамас лишь на несколько недель опережает
нас? – Шелк, моргнув, сощурил глаза. – Есть над чем задуматься,
правда?
Старик еще плотнее завернулся в плащ и огляделся. Снег
по-прежнему падал белой стеной.
– Уйдемте с палубы, – предложил он. – Здесь и
в самом деле довольно неуютно.
В глубине хаггского побережья отчетливо вырисовывались
покрытые белыми шапками холмы. К самому берегу подступали соляные болота;
росший на них коричневый тростник склонялся под тяжестью мокрого снега. Через
болота к воде был проложен почерневший деревянный пирс, к которому безо всяких
происшествий и пристал маллорейский корабль. С противоположного конца пирса
вверх, в горы, устремилась дорога, обе ее колеи терялись где-то в глубоком
снегу.
Когда путники сворачивали с пирса на дорогу, Сади-евнух
вскинул голову и, коснувшись длинными пальцами бритого черепа, смущенно
улыбнулся.
– Они на ощупь как крылья феи.
– Что-что? – не понял Шелк.
– Снежинки. Я раньше не видел снега – только один раз,
когда был в северном королевстве, – а сегодня я в первый раз попал под
снегопад. Красиво, правда?
Шелк с тоской посмотрел на него.
– При первой же возможности я куплю тебе сани, –
сказал он.
– Прости, а что такое сани? – озадаченно спросил
тот.
– Да так, Сади. Я просто хотел пошутить, –
вздохнул Шелк.
На вершине первого холма вдоль дороги стояло с десяток
покосившихся крестов. На каждом из них висел скелет. Белесые кости были едва
прикрыты полуистлевшими обносками, на пустоглазых черепах слипшимся комом лежал
снег.
– Любопытно, генерал Атеска, что они здесь
делают? – тихо спросил Сади, указывая на это зловещее зрелище.
– Политика, достопочтенный, – сухо ответил
Атеска. – Его императорское величество хочет отвратить мургов от их
короля. Он надеется заставить их понять, что Ургит виноват во всех их неудачах.
Сади с сомнением покачал головой.
– Я не уверен в правильности этой политики. Жестокость
редко вдохновляет на жертвы. Лично я всегда предпочитаю кнуту пряник.
– Мурги привыкли к твердой руке, – пожал плечами
Атеска. – Иного обращения они не понимают.
– Почему вы их не снимете и не похороните? –
спросил Дарник. Его лицо побледнело от гнева, а голос стал глухим.
Атеска многозначительно взглянул на него.
– Из экономии, почтеннейший, – ответил он. –
Пустой крест – зрелище не слишком убедительное. Так что, если мы снимем мургов,
нам придется заменить их новыми. Через некоторое время это может стать
утомительным, да и люди для распятия рано или поздно переведутся. Эти скелеты
великолепно доказывают нашу точку зрения и экономят время.
Гарион старался держаться рядом с Сенедрой, чтобы загородить
собой страшный наглядный урок политики на обочине дороги и избавить ее от этого
омерзительного зрелища. Она сидела верхом на лошади как бы в забытьи, с
безучастным лицом, устремив вдаль невидящий взгляд. Он вопросительно взглянул
на Польгару и, заметив, что та нахмурилась, осадил своего коня, чтобы ехать
рядом с герцогиней.
– Что с ней такое? – напряженным шепотом спросил
он.
– Точно не знаю, Гарион, – также шепотом ответила
Польгара.
– Опять эта меланхолия? – Он почувствовал легкую
тошноту и боль в животе.
– Не думаю. – Задумчиво прищурив глаза, она в
рассеянности поправила капюшон, чтобы скрыть выбившийся из ее черной как смоль
прически серебристый локон. – Я за ней понаблюдаю.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Не отходи от нее. И попытайся ее разговорить. Может
быть, она скажет что-нибудь интересное для нас.
Однако все попытки Гариона вовлечь Сенедру в разговор успеха
не возымели; она если и отвечала на его вопросы или замечания, то, как правило,
невпопад.
Над разоренными войной хаггскими полями начали сгущаться
сумерки. Генерал Атеска дал команду сделать привал, и его солдаты принялись
ставить палатки рядом с почерневшей от огня каменной стеной – единственной
сохранившейся в деревне после пожара.
– Завтра к вечеру мы должны прибыть в Рэк-Хаггу, –
сказал он. – Вон та большая палатка в центре лагеря – для вас. Сейчас мои
люди принесут вам еду. А теперь, с вашего позволения... – Слегка
поклонившись, он повернул коня и поскакал отдавать команды.
Когда солдаты закончили ставить палатки, Гарион и его друзья
подъехали к той, на которую им указал Атеска, и спешились.
Шелк оглядел разместившийся вокруг палатки караульный отряд.
– Пора бы ему наконец принять решение, –
раздраженно сказал он.
– Не понимаю, о чем вы говорите, принц Хелдар, –
обратилась к нему Бархотка. – Кто это должен принять решение?
– Атеска. Он, конечно, сама вежливость, но выставляет
вокруг нас вооруженную охрану.
– Вероятно, охранники здесь для нашей же безопасности,
Хелдар, – предположила она. – Ведь мы все-таки в зоне военных
действий.
