– У вас, алорийцев, интересное понятие о морали, –
сказал евнух, почесывая бритый череп.– Вы без содрогания разрубаете людей
пополам, но при одной мысли о яде или наркотиках вам становится дурно.
– Это вопрос воспитания, Сади, – объяснил ему
Шелк.
Сади задумался.
– Однако здешних бюрократов очень легко подкупить. И
некоторые маллорейцы этим пользуются. Караваны часто подвергаются нападениям в
Далазийских горах или на дороге из Мейг-Ренна. Караванам требуется разрешение
от министерства торговли, и Васка часто пользуется случаем и продает информацию
о времени их отправления и маршруте разбойничьим атаманам. Если ему достаточно
заплатят, продает свое молчание мельсенским купцам. – Евнух
хихикнул. – Однажды он продал информацию об одном и том же караване трем
разным шайкам разбойников. Как мне доложили, на равнине в Дельчине была большая
драчка.
Гарион прикрыл глаза.
– У меня такое чувство, – раздумчиво проговорил
он, – что нам нужно уделить внимание этому барону Васке. Бархотка сообщила
нам, что он, кроме всего прочего, хочет вывести отдел военных поставок из
распоряжения армии.
– Я этого не знал, – с удивлением произнес
Шелк. – Маленькая Лизелль быстро делает успехи, правда?
– Все дело в ямочках, принц Хелдар, – сказал
Сади. – Я не поддаюсь никаким женским чарам, но должен признаться, когда
она мне улыбается, у меня дрожат коленки. Она на редкость очаровательна и,
разумеется, совершенно бесстыдна.
Шелк кивнул.
– Да, – произнес он. – Это наша гордость.
– Тогда идите и разыщите ее, – предложил
Гарион. – И распространите повсюду информацию о том, какой подлец барон
Васка. Может быть, начнется большая шумиха. Открытая грызня в дворцовых
коридорах – как раз то, что нам нужно, чтобы незаметно исчезнуть.
– Из вас вышел бы гениальный политик,
Бельгарион! – восхищенно воскликнул Сади.
– Я хороший ученик, – согласился Гарион, – и
к тому же поддерживаю дружбу с особами сомнительной репутации.
– Благодарю, ваше величество, – с насмешкой
ответил евнух.
Вскоре после ужина Гарион отправился на ежедневную вечернюю
беседу с императором. Как всегда, за ним на некотором расстоянии, бесшумно
ступая, следовал соглядатай.
Закет в тот вечер впал в задумчивость, граничащую с той
леденящей меланхолией, в которой он пребывал, будучи в Рэк-Хагге.
– Плохой день? – спросил его Гарион, убирая
спящего котенка с покрытой ковром подставки для ног. Затем он уселся на стул,
водрузив на нее ноги.
Закет скорчил кислую мину.
– Пытался разобраться с делами, которые накопились за
время моего отсутствия, – ворчливо сообщил он, – но их становится все
больше и больше.
– Мне это знакомо, – сочувственно вздохнул
Гарион. – Когда я вернусь в Риву, мне, возможно, понадобится год, чтобы
расчистить ящики моего стола. Вы готовы выслушать предложение?
– Давайте предлагайте, Гарион. Я готов выслушать все,
что угодно. – Он укоризненно взглянул на черного котенка, терзающего
зубами его пальцы. – Нельзя ли поосторожнее? – произнес он, щелкнув
по носу разыгравшегося малыша.
Котенок прижал уши к головке и тихонько мяукнул.
– Я ни в коем случае не хочу вас обидеть, –
осторожно начал Гарион, – но мне кажется, вы совершаете ту же ошибку, что
и Ургит.
– Интересно. Продолжайте.
– Мне кажется, вам нужно реорганизовать правительство.
Закет часто заморгал.
– Да, глобальное предложение, – сказал он. –
Хотя я и не вижу связи. Ургит был абсолютно некомпетентным – по крайней мере,
пока не явились вы и не научили его основам правления. Так в чем же наша общая
ошибка?
– Ургит – трус, – сказал Гарион, – и скорее
всего навсегда им останется. О вас же этого не скажешь. Вы разве что несколько
эксцентричны. Но ваша общая ошибка в том, что вы пытаетесь все решения
принимать сами – даже самые незначительные. Но время-то не резиновое, и если вы
вовсе откажетесь от сна, вам все равно его не хватит.
– Согласен. И в чем же выход?
– Распределить ответственность. Да, ваши начальники
отделов и генералы мздоимцы, но дело свое знают. Вот пусть и трудятся, а вы
будете принимать только основные решения. Или же пригрозите, что в случае чего
вы их сместите.
– Так в Ангараке не принято, Гарион. Правитель – в
данном случае император – всегда решал все сам. Так повелось со времени раскола
мира. Раньше все решения принимал Торак, и императоры Маллореи следуют его
примеру – независимо от того, что мы думаем о нем лично.
– Вы оба забываете, что Торак был богом и возможности
его ума и воли безграничны. Ни один смертный не может ему подражать, –
возразил Гарион.
– Но никому из моих начальников отделов нельзя доверить
ничего серьезного, – произнес Закет, качая головой. – Их почти
невозможно проконтролировать.
– Они быстро научатся соблюдать меру, – заверил
его Гарион. – Стоит только понизить в должности или уволить одного-двух,
остальные все сообразят.
Закет печально улыбнулся.
– Так в Ангараке тоже не делают, Гарион. Если я хочу
наказать кого-то в пример другим, в дело обычно вмешивается палач.
– Я воспитывался в Сендарии, Закет, – продолжал
Гарион. – Управлять королевством меня научил человек по имени Фалдор. На
самом деле любое королевство очень похоже на ферму. Но если говорить серьезно,
главная задача любого правителя – следить, чтобы все не разошлось по швам,
поэтому талантливыми подчиненными нужно дорожить. Может быть, вы немного над
этим подумаете?
– Да, подумаю. – Закет выпрямился в своем
кресле. – Кстати, – произнес он, – что касается мздоимства
правительства...
– Как? Разве мы об этом говорили?
– Сейчас поговорим. Конечно, ни один из моих министров
честностью не отличается, но трое ваших друзей поднимают их примитивный обман и
козни на такой уровень, к которому мы здесь, во дворце, просто не готовы.
– Как так?
– Ваша очаровательная Лизелль ухитрилась убедить и
короля Паллии, и принца-регента Дельчинского, что будет ходатайствовать за них
перед вами.
– Я поговорю с ней, – пообещал Гарион.
