– Дальнейшее я тоже продумал, – продолжал
старик. – После того как мы прогоним демонов, у Менха не останется ничего,
кроме армии фанатичных подонков. И мы сможем заняться своими делами,
предоставив Закету разделаться с ним. – Его губы тронула тень
улыбки. – Ему будет чем заняться, и он не станет утруждать себя погоней за
нами.
Хрипло смеясь, к ним приближалась Велла и вместе с ней
Фельдегаст-жонглер. Маленький комедиант опять шел на руках, но передвигался он
неуверенно, ноги его нелепо болтались в воздухе.
– Он хороший рассказчик, – сказала крепкотелая
надракийка, продолжая смеяться, – но совсем не умеет пить.
– По-моему, он выпил совсем немного, – сказал
Шелк.
– Да он не пивом так накачался, – ответила она,
вынимая из-за пояса серебряную флягу. – Я дала ему глотнуть вот
этого. – В глазах ее появился озорной огонек. – Хочешь попробовать,
Шелк? – предложила она, протягивая ему флягу.
– А что это? – с подозрением спросил он.
– Так, напиток, который делается у нас в Гар-ог-Надраке, –
невинным голосом ответила она. – Нежнее материнского молока. – И в
подтверждение своих слов сделала большой глоток.
– Оттлесс?
Она кивнула.
– Нет уж, спасибо, – передернулся он. – После
того раза, когда его пил, я отключился на целую неделю.
– Ну и слабак же ты, Шелк, – презрительно фыркнула
она и вновь глотнула из фляги. – Вот видишь? Это совсем не больно. –
Она посмотрела на Гариона. – Почтенный, а как поживает ваша прелестная
женушка?
– Спасибо, Велла, хорошо.
– Рада это слышать. Вы ее опять обрюхатили?
Гарион вспыхнул.
– Нет.
– Вы зря теряете время, почтенный. Вам нужно бегом
бежать обратно во дворец и пару раз попрыгать с ней на кровати. – Затем
она повернулась к Бельгарату. – Ну?
– Что «ну»?
Она вытащила один кинжал из-за пояса.
– Хотите еще раз попробовать? – сказала красотка,
поворачиваясь так, что ее округлые формы почти коснулись его.
– Ах, спасибо, Велла, – пытаясь сохранить
достоинство, ответил он, – рановато, пожалуй.
– Ладно, старик, – сказала она, – я всегда к
вашим услугам. Если захотите немного побаловаться, не стесняйтесь. Я заточила
все ножи перед нашим приездом – специально для вас.
– Ты очень любезна.
Пьяный Фельдегаст пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие,
и свалился на землю бесформенной грудой. Затем, покачиваясь, встал, его
исказившееся лицо было покрыто пятнами, а сам он стоял согнувшись почти
пополам.
– Да, дружок, здорово тебя отделали, – весело
произнес Бельгарат, бросившийся на помощь пьянице, чтобы удержать его на
ногах. – Ну-ка, выпрямись. Если ты будешь стоять вот так, скрючившись,
твои внутренности завяжутся узлом.
Гарион, посмотрев на своего деда, увидел, что губы его
задвигались и он прошептал что-то подвыпившему акробату. Волна энергии была на
этот раз едва ощутима.
Фельдегаст выпрямился и закрыл лицо руками.
– О боги, о боги, о боги, – произнес он. – Ты
меня что, отравить хотела? – спросил он Веллу. – Не могу припомнить,
чтобы выпивка на меня так быстро действовала.
Он опустил руки. Пятна сошли с лица, страдальческое
выражение исчезло.
– Никогда больше не пей с надракийкой, –
посоветовал ему Бельгарат, – тем более если она сама изготовляет напиток.
– Мне показалось, что я слышал обрывки разговора, когда
развлекал эту бабу. Вы ведь говорили о Каранде и о том кошмаре, что там
творится?
– Да, – признался Бельгарат.
– Я иногда блистаю своими талантами в придорожных
гостиницах и тавернах – знаете ли, за пару медяков или за выпивку, – а в
таких местах узнаешь много интересного. Если человека повеселить и насмешить,
он выложит вам больше, чем за деньги или даже за выпивку. Мне как раз случилось
недавно побывать в одном из таких местечек. Так вот, туда заглянул один
путешественник с востока. Порядочная, впрочем, скотина – и он рассказал нам
кое-что про ужасы в Каранде. Этот здоровяк, которому и бояться-то вроде бы
некого, дрожал и трясся как осиновый лист, говоря мне, что, мол, если мне
дорога жизнь, я должен держаться подальше от Каранды.
И еще он сообщил мне нечто странное, чего я до сих пор не
понял. На дороге между Калидой и Мал-Яском полным-полно гонцов, которые ездят
туда и сюда. Странное дело, правда? Как это объяснить? Но в этом мире, господа
хорошие, много странного, такого, что никому и в голову не придет.
Певучая речь жонглера лилась плавно и завораживающе. Гариона
увлекло это бесхитростное повествование. Он даже почувствовал легкое
разочарование, когда пестрый человечек прервал свой рассказ.
– Надеюсь, моя история была занимательна и поучительна,
господа мои, – заискивающе произнес Фельдегаст, протягивая запачканную
травой руку. – Я прокладываю себе дорогу в жизни своим остроумием и
талантами и щедро раздаю их направо и налево, но я, знаете ли, всегда
благодарен за мелкие знаки внимания.
– Заплати ему, – бросил Бельгарат Гариону.
– Что?
– Дай ему денег.
Гарион со вздохом вытащил из-за пояса кожаный кошелек.
– Да улыбнутся вам боги, молодой господин, –
напыщенно поблагодарил Фельдегаст Гариона, получив из его рук несколько мелких
монет. Затем с усмешкой в глазах он обратился к Велле: – Скажи мне, моя милая,
ты когда-нибудь слышала историю о молочнице и уличном торговце? Как честный
человек, я должен тебя, впрочем, предупредить, что история эта полна
непристойностей, и мне будет стыдно, если твои нежные щечки зальются краской.
– Последний раз я краснела, когда мне было четырнадцать
лет, – дернула плечом Велла.
– Тогда давай отойдем в сторонку, и я попытаюсь
исправить этот недостаток. Говорят, что краснеть полезно для цвета лица.
Велла рассмеялась и последовала за ним на лужайку.
– Шелк,– отрывисто произнес Бельгарат. – Мне
нужно, чтобы вы их отвлекли – сейчас же.
– У нас еще ничего не готово, – возразил Шелк.
– Ну так приготовьте. – Старик повернулся к
Ярблеку. – Ты не должен покидать Мал-Зэта без моего разрешения. Ты можешь
здесь понадобиться.
