– Никогда раньше не видел, чтобы копье использовали
подобным образом, – засмеялся Шелк.
– Я был первым, – гордо ответил Гарион.
– Я уверен, что это запрещено, по крайней мере,
десятком рыцарских правил.
– Тогда мы никому об этом не скажем.
– Ладно, будем держать язык за зубами.
Дарник оглядел поле битвы. Оно было усеяно телами гвардейцев
– либо лежащих на земле без сознания, либо стонущих от ран и ушибов. Только
человек, которого Тоф ткнул в живот, оставался в седле, правда, в полусогнутом
состоянии – он судорожно пытался вздохнуть и не мог. Дарник подъехал к нему.
– Прошу прощения, – вежливо произнес он, снимая с
бедняги шлем, а затем аккуратно ударил его по затылку рукояткой топора. Глаза
гвардейца закатились, и он, обмякнув, сполз с седла.
Бельгарат раскатисто захохотал.
– Ты сказал «прошу прощения»? – Он никак не мог
перестать хохотать.
– Я не вижу причин быть невежливым, Бельгарат, –
сдержанно ответил Дарник.
К ним подъехала Польгара в сопровождении Сенедры, Бархотки и
Эрионда.
– Очень мило, господа, – похвалила она, окидывая
взглядом лежащих на земле гвардейцев. – Гарион, дорогой, – воркующим
голоском произнесла она, натягивая поводья, – будь так добр, я хочу
проехать в эти ворота.
Тот рассмеялся, подвел Кретьена к воротам и сшиб их,
освобождая ей путь.
– С какой это стати тебе пришла в голову мысль в самый
разгар битвы брать барьеры, – поинтересовалась она.
– Это вовсе не мне пришло в голову, – ответил он.
– Ах вот что, – произнесла она, с упреком глядя на
серого. – Кажется, я понимаю...
Кретьен выглядел слегка пристыженным.
Когда они миновали границу, стали сгущаться сумерки.
Фельдегаст, подъехав к Бельгарату, изысканно поклонился и произнес:
– Не задену ли я вашу честь, если предложу остановиться
на ночлег в уютной пещере контрабандистов? Это неподалеку отсюда.
Бельгарат улыбнулся и покачал головой.
– Никоим образом. Если я нуждаюсь в пещере для отдыха,
то мне дела нет до ее прежних обитателей. – Он рассмеялся. – Однажды
я неделю прожил вместе со спящим медведем – он был очень мил, правда, храпел
слишком громко.
– Я не сомневаюсь, что это очень занимательная история,
и я с удовольствием ее послушаю, но уже близится ночь, поэтому ты расскажешь
мне ее за ужином. Идет? – Жонглер ударил своего мула пятками по бокам и
помчался вперед неровным галопом.
Когда они доехали до первого предгорья, на окрестных холмах
стала встречаться чахлая вечнозеленая растительность. На дороге никого не было,
хотя и тут виднелись следы недавно проехавших телег – все они направлялись на
юг.
– Далеко еще до твоей пещеры? – спросил Бельгарат
у жонглера.
– Совсем немного, почтеннейший, – заверил его
Фельдегаст. – Скоро на пути у нас будет высохший овраг; чуток проедем по
его дну и окажемся на месте.
Они продолжали свой путь по идущей вверх тропе. Тем временем
над предгорьем сгустились мрачные сумерки, а вечнозеленые деревья окутала
густая тень.
– Ага, вот и овраг, – сказал Фельдегаст, указывая
на каменистое русло высохшей реки. – Здесь легко оступиться, так что лучше
спешиться и взять лошадей под уздцы. – Он соскочил со своего мула и
осторожно двинулся дальше по дну оврага.
Становилось все темнее, последние проблески света исчезли с
покрытого тучами неба. Когда они подошли к тому месту, где овраг сужался и
образовывал крутой поворот, жонглер порылся в полотняной сумке, привязанной к
седлу. Вынув огарок свечи, он обратился к Дарнику.
– Не можешь ли высечь огонь? – попросил он. –
Я бы и сам это сделал, но что-то не найду огнива.
Дарник открыл сумку, достал оттуда кремень, огниво, кусок
трута, и после нескольких попыток от искры затлелся крошечный язычок пламени. Прикрыв
его ладонями, он протянул горящий трут Фельдегасту, и тот зажег свечу.
– Ага, вот мы и пришли, – торжественно
провозгласил жонглер, освещая крутой склон оврага.
– Куда? – спросил Шелк, недоуменно озираясь.
– Знаете ли, принц Хелдар, пещера не была бы тайным
убежищем, если бы вход в нее открывался каждому путнику. – Фельдегаст
подошел к отшлифованной водой гранитной плите, опиравшейся на крутой склон
оврага. Он опустил свечку, прикрывая ее рукой, слегка нагнул голову и исчез в
провале, ведя за собой мула. Спутники последовали за ним.
Пол пещеры был устлан чистым белым песком, а стены сглажены
водой, циркулировавшей здесь на протяжении столетий. Фельдегаст держал свечку
над головой, освещая глубину пещеры. У стен стояли грубо сколоченные деревянные
кровати, в центре – стол и скамейки, а у дальней стены – нечто вроде камина со
сложенной поленницей дров. Фельдегаст, подойдя к камину, поднес свечу к лучине,
лежавшей на каминной решетке.
– Вот так-то, – произнес он, протягивая руки к
занявшемуся огню. – Правда уютное гнездышко?
За камином находилась беседка, созданная природой и
усовершенствованная руками человека. Проход в нее отгораживали несколько
шестов. Указав на нее рукой, Фельдегаст объяснил:
– Там стойло для лошадей и небольшой родник. Это лучшая
пещера контрабандистов в этой части Маллореи.
– Неплохое местечко, – согласился Бельгарат,
озираясь вокруг.
– А чем эти контрабандисты занимаются? –
осведомился Шелк, проявляя профессиональное любопытство.
– В основном драгоценные камни. Здесь, в горах Катакора,
есть богатые месторождения, и зачастую на дне реки залегают целые самородки –
нагибайся и бери. Налоги здесь, правда, зверские, поэтому смелые ребята разными
способами переправляют их через границу, стараясь не тревожить покой работающих
в поте лица сборщиков налогов.
Польгара осматривала камин. В боковые стены были вделаны
крючья для котлов, внизу размещалась железная решетка на толстых ножках.
– Очень мило, – одобрительно сказала она. – А
дров нам хватит?
– Их более чем достаточно, моя дорогая госпожа, –
ответил жонглер. – Кроме тех, что здесь, еще и в конюшне, рядом с фуражом.
