Они стали подниматься в гору, когда вдруг с ужасающим ревом
прямо на них из густого кустарника, росшего у обочины, выскочил огромный черный
пес с горящими глазами и хищными клыками, с которых стекала пена. «Я поймал
тебя!» – прорычал он.
Сенедра завизжала, и рука Гариона потянулась за мечом, но
Сади его опередил. Он стегнул испуганного коня и поскакал прямо на громадного
пса. Зверь бросился на всадника, но Сади бросил ему в морду щепотку цветного
порошка, похожего по виду на грубо помолотую муку.
Пес потряс головой, продолжая устрашающе рычать. И вдруг
завыл до странности человеческим голосом. Глаза его расширились от ужаса. Затем
он начал отчаянно махать лапами в воздухе, съежившись и жалобно скуля. И так же
внезапно, как выскочил из кустов, повернулся и с визгом уполз обратно.
– Что ты с ним сделал? – спросил Шелк.
Узкое лицо Сади озарила улыбка.
– Когда достопочтенный Бельгарат рассказал мне о псах
Торака, я принял некоторые меры предосторожности, – ответил он,
прислушиваясь к истошным воплям огромной собаки, отдалявшимся от них на все
большее расстояние.
– Это был яд?
– Нет. Это недостойно человека – убивать собаку, если в
этом нет необходимости. Пес просто вдохнул немного порошка, который я бросил
ему в морду. И ему стали мерещиться всякие несуразные вещи – очень
несуразные. – Он снова улыбнулся. – Однажды я видел корову, которая
случайно понюхала цветок, из которого приготавливается это снадобье. После
этого она попыталась взобраться на дерево. – Он оглянулся на
Бельгарата. – Надеюсь, вы не рассердились на меня за то, что я поступил
так, не посоветовавшись с вами, почтеннейший, но вы сами сказали, что ваше
волшебство может насторожить тех, кто находится поблизости. А я должен был
действовать быстро, чтобы избавить вас от необходимости применять его.
– Ты все сделал правильно, Сади, – ответил
Бельгарат. – Не помню, говорил ли я тебе раньше, что ты очень
разносторонне образован.
– Просто я изучаю фармакологию. И я обнаружил, что
почти для каждой ситуации есть подходящее лекарственное средство.
– Этот пес не сообщит своей своре о нас? – спросил
Дарник, озабоченно оглядываясь по сторонам.
– В ближайшие несколько дней – нет, – хихикнул
Сади и стряхнул с рук остатки порошка, держа их как можно дальше от лица.
Они медленно ехали по поросшей сорняками дороге, проходившей
по дну ущелья. Черные деревья простирали к ним свои высохшие ветви, делая
мрачный пейзаж еще более унылым. Где-то в лесу рыскали псы Торака, издалека
доносился их лай. Над ними, громко каркая, с ветки на ветку перескакивали
черные как сажа вороны.
– Здесь очень неспокойно, – пробормотала Бархотка.
– А вот это прекрасно дополняет картину, – заметил
Сади, показывая на огромного стервятника, сидящего на засохшей ветке
кустарника, выросшего на верху ущелья.
– Мы уже близко подошли к Ашабе. Ты теперь не могла бы
сказать, здесь ли еще Зандрамас? – спросил Гарион у Польгары.
– Можно попытаться, – ответила она. – Но от
этого возникнет шум.
– Если мой правнук действительно в Ашабе, – сказал
Бельгарат, – мне плевать на шум. Я камня на камне не оставлю от города,
чтобы найти его.
В порыве благодарности Сенедра, подъехав к старику,
наклонилась и крепко обняла его.
– Ах, Бельгарат, – сказала она. – Я люблю
тебя. – И она спрятала лицо у него на плече.
– Что ты? – удивленно спросил он.
Она подняла голову.В глазах ее стояли слезы. Вытерев их
тыльной стороной ладони, она игриво взглянула на него.
– Ты лучший мужчина на свете, – сказала она
ему. – Я бы даже не задумалась, не бросить ли мне Гариона ради
тебя, – добавила она, – если бы не твои двенадцать тысяч лет.
– Семь, – машинально поправил тот.
Сенедра улыбнулась странной печальной улыбкой в знак того,
что одержала наконец победу в этой затянувшейся борьбе, победу, не имевшую для
нее теперь значения.
– Не важно, – вздохнула она.
И тогда Бельгарат сделал то, что абсолютно не вязалось с его
характером: заключил ее в объятия и нежно поцеловал.
– Мое дорогое дитя, – произнес он дрогнувшим
голосом. Затем обернулся к Польгаре. – Как это мы раньше без нее
жили? – спросил он.
По глазам Польгары трудно было понять, о чем она думает.
– Не знаю, отец, – ответила она. – Право, не
знаю.
Когда они выбрались наверх, Сади слез с лошади и посыпал
низкий кустарник, росший посередине дороги, своим порошком.
– На всякий случай, – объяснил он, снова садясь в
седло.
Перед ними открылось лежащее под темным небом плато,
поросшее лесом. Ветер, все усиливаясь, играл их плащами. Дорога, ведущая к северу,
была едва различима. Где-то далеко все еще слышался лай псов Торака, но к
отряду они не приближались.
Как и раньше, Шелк и Фельдегаст ехали впереди, на случай
возможной опасности. Гарион со шлемом на голове и копьем в стремени по-прежнему
возглавлял отряд. Свернув за крутой поворот, он увидел впереди Шелка и
жонглера. Они слезли с лошадей и спрятались за кустами. Шелк резко обернулся и
жестом приказал Гариону ехать обратно. Гарион тут же передал сигнал остальным и
шаг за шагом увел своего серого жеребца обратно за поворот. Он спешился,
прислонил копье к дереву и снял шлем.
– В чем дело? – спросил Бельгарат, тоже соскакивая
с коня.
– Не знаю, – ответил Гарион. – Шелк отослал
нас назад.
– Пойдем посмотрим, – предложил старик.
Пригнувшись, они молча двинулись по направлению к
остролицему человечку и жонглеру. Встретившись, они обменялись молчаливыми
взглядами. Шелк приложил палец к губам – тихо. В полном молчании они раздвинули
кустарник, росший на краю обрыва.
Перед ними простиралась дорога, по которой ехали всадники. С
полсотни всадников, одетых в меховые куртки, с ржавыми шлемами на головах. В
руках они держали гнутые выщербленные мечи. Колонну возглавляли офицеры,
облаченные в кольчуги. Их шлемы, щиты и копья сверкали на солнце.
Все еще не произнеся ни слова, Гарион и его друзья смотрели,
как это разношерстное воинство проехало мимо.
Когда они наконец скрылись из виду, Фельдегаст повернулся к
Бельгарату.
– Это полностью подтверждает ваши подозрения, друг
мой, – сказал он.
