– Ее не видно что-то, – отозвался
Фельдегаст. – Если ткнуть в землю веточку плюща, он за несколько сотен лет
может закрыть все здание. Не волнуйтесь, принц Хелдар. Я знаю дорогу и найду
вход в дом Торака с закрытыми глазами.
– Здесь, возможно, бродят псы, – произнес Гарион,
обращаясь к Сади. – Надеюсь, ты не весь порошок израсходовал.
– Его у меня более чем достаточно,– улыбнулся евнух,
похлопав по коробу. – Стоит немного посыпать землю перед потайной дверью
господина Фельдегаста, и мы можем быть уверены, что нас никто не побеспокоит.
– Ну что? – спросил Дарник, щурясь на темное небо.
– Мы уже совсем близко, – сказал Бельгарат.
Проведя коней по заросшему сорняками пустырю, они подошли к
стене.
– Она здесь, рядом, – прошептал Фельдегаст, ощупью
пробираясь вдоль шершавой каменной стены.
Все последовали за ним, ориентируясь на слабое шуршание
травы у него под ногами.
– Наконец-то пришли, – довольным тоном произнес
Фельдегаст.
Они очутились у низкой арки, почти полностью скрытой
зарослями ежевики. Дарник и великан Тоф, медленно продвигаясь вперед, чтобы не
наделать слишком много шума, раздвинули ветки и по очереди вошли внутрь дома,
ведя за собой лошадей. Затем они снова замаскировали вход ветками.
Внутри дома стояла кромешная тьма и сильно пахло плесенью.
– Можно еще раз попросить у тебя трут, кремень и
огниво, Дарник? – прошептал Фельдегаст.
Раздалось шипение, а затем быстрые щелчки, и посыпались
искры – это жонглер встал на колени, закрывая своим телом даже эти маленькие
огоньки, склонился над кремнем и огнивом. Через минуту он подул на трут, и там
появился крошечный огонек. Затем Фельдегаст достал из небольшого углубления в
стене квадратный фонарь и открыл его.
– А стоит ли это делать? – нерешительно спросил
Дарник, когда жонглер зажег свечку внутри фонаря и вернул кузнецу его кремень и
огниво.
– Это не простой фонарь, – ответил ему
Фельдегаст, – он темнее, чем подметки твоих сапог. Уж поверь мне, я могу
сделать так, что даже крошечного проблеска света не будет видно.
– Кажется, это называется «воровской фонарь»? – с
любопытством спросил Шелк.
– Ну, не знаю, – раздался обиженный шепот
Фельдегаста. – Я бы воздержался от таких выражений.
– Бельгарат, – лукаво произнес Шелк. –
По-моему, прошлое твоего друга куда более разнообразно, чем он это пытается нам
представить. А я-то думал – что мне в нем так нравится?
Фельдегаст тем временем опустил оловянные крышки по бокам
фонаря, оставив лишь тусклое пятнышко света, падающее на пол прямо перед его
ногами.
– Ну, теперь пошли, – сказал он. – Мы должны
вернуться к стене, где находится решетка, закрывающая вход. Затем нужно
свернуть направо, немного пройти и повернуть налево – и мы окажемся во
внутреннем дворе.
– Почему так много поворотов? – спросил Гарион.
– Да и сам Торак был, как тебе известно, порядком
искривлен. По-моему, он ненавидел прямые линии почти так же, как и солнце.
Они последовали за пятнышком света. Листья, которые сюда на
протяжении многих веков задувал ветер, покрыли пол толстым ковром, заглушающим
стук конских копыт.
Дальше ход перегораживала массивная решетка из проржавевшего
железа. С минуту повозившись с замком, Фельдегаст открыл его своей огромной
отмычкой.
– А теперь, мой большой друг, – обратился он к
Тофу, – нам понадобится могучая сила. Предупреждаю, решетка жутко тяжелая,
а петли так проржавели, что справиться с ними будет нелегко. И вот еще... Как
же я сразу не сообразил? Когда мы будем открывать решетку, раздастся
малоприятный, а главное – громкий скрежет. Его надо как-то заглушить. – Он
взглянул на спутников. – Натяните покрепче поводья, – предупредил
он, – лошади могут испугаться.
Тоф положил свои огромные руки на тяжелую решетку и
вопросительно взглянул на жонглера.
– Давай! – скомандовал Фельдегаст, затем поднял
лицо и завыл, в точности подражая вою псов Торака, рыскающих снаружи.
Тоф тем временем со скрипом раздвигал решетку. Кретьен
фыркнул и шарахнулся, но Гарион крепко держал поводья.
– Здорово придумано, – с восхищением прошептал
Шелк.
– Да, мне иногда приходят в голову дельные
мысли, – согласился Фельдегаст.
– Эти собаки устраивают такие концерты, что вой не
привлечет внимания, а скрип петель – совсем другое дело.
Он провел спутников дальше по сырому туннелю к тому месту,
где начинался резкий поворот направо. Чуть дальше ход снова повернул – на этот
раз влево. Перед тем как завернуть за угол, жонглер закрыл фонарь, и они
погрузились в кромешную тьму.
– Теперь мы входим в главный двор, – прошептал
он. – Молчите и соблюдайте осторожность. Если внутри есть живые существа,
они не допустят туда никого. Тут у стены перила, и, мне кажется, неплохо бы
привязать к ним лошадей. По камням во дворе их без шума не проведешь. И вообще,
внутри дома они нам не нужны.
Путники, соблюдая тишину, привязали своих коней к ржавым
железным перилам и направились к повороту. Здесь тьма немного рассеялась –
света еще, конечно, не было, но гнетущий мрак стал исчезать. Дойдя до конца
хода, они выглянули в широкий двор, за которым вставали уродливые очертания
черного замка. Казалось, строители не только не имели никакого понятия о
красоте, но нарочно пытались воспроизвести в нем тяжелую грубость его
владельца.
– Вот, – торжественно прошептал Бельгарат, –
мы и в Ашабе.
Гарион смотрел на стоящую перед ним темную громаду
оценивающе и нетерпеливо. Что-то привлекло его взор, и он, подняв голову,
внимательно вгляделся в фасад. В дальнем углу, в окне на нижнем этаже, мерцал
неяркий свет, как недремлющее око часового.
Глава 17
– Что теперь? – едва слышно прошептал Шелк,
уставясь на тускло светящееся окно. – Чтобы попасть в замок, нам нужно
пересечь двор, а мы не знаем, следят за нами из окна или нет.
– Ты давно не ходил на занятия, Хелдар, –
прошептала Бархотка. – И позабыл, чему тебя учили. Если осторожность не
спасет, надо брать наглостью.
– Ты предлагаешь подойти к двери и постучать?
– Нет, я имела в виду другое.
– Что у тебя на уме, Лизелль? – тихо спросила
Польгара.
