Однако они очень быстро оправились от шока. Вместо того
чтобы внять доброму совету Гариона, они схватились за топоры, мечи и копья и
приготовились защищаться.
– Видишь? – произнес Шелк.
Гарион стиснул зубы и, подняв горящий меч, ринулся в атаку.
И тут же заметил, как из церкви выбежали еще четверо одетых в меховые одежды
мужчин.
Но даже получив подкрепление, карандийцы не могли
противостоять Гариону и его друзьям. Два из них с воплями пали от удара меча
при первой же атаке. Еще один, попытавшийся метнуть в спину Гариона копье с
широким лезвием, упал на землю с разрубленным топором Дарника черепом. Сади
ловко увернулся от удара, а потом изящным движением вонзил свой отравленный
кинжал в горло нападавшему. Орудуя тяжелым железным шестом, Тоф повалил двух
карандийцев на землю. Его удары сопровождались хрустом сломанных человеческих
костей. Шелк соскочил с коня и с ловкостью акробата вспорол кинжалом живот еще
одному фанатику. Одновременно другой нож он вонзил в горло толстяку, неуклюже
пытавшемуся схватиться за топор. Кретьен крутился, как вихрь, и Гарион чуть не
вылетел из седла, когда огромный жеребец втоптал копытами в землю еще одного
карандийца.
Единственный оставшийся в живых фанатик стоял в дверях
проклятой церкви. Он выглядел значительно старше своих товарищей, и лицо его
было покрыто татуировкой, словно причудливой маской. Оружием ему служила палка
с надетым на нее черепом. Размахивая ею, фанатик кинулся на них, пронзительно
выкрикивая заклинания. Внезапно он осекся на полуслове. Бархотка едва заметным
движением руки метнула в него кинжал, и он упал навзничь.
В наступившей тишине слышны были только стоны искалеченных
Тофом людей. И вдруг из церкви донесся пронзительный женский крик.
Гарион спрыгнул с лошади, перешагнул через лежавшее на
пороге тело и заглянул в большое, заполненное дымом помещение.
У дальней стены помещения на грубо сколоченном алтаре лежала
полураздетая женщина; распростертая, она была привязана к нему и прикрыта
грязным одеялом. Черты ее лица исказила боль. Задыхаясь, она пробормотала:
– Нахаз! Маграш клэт гричак! Нахаз!
– Я обо всем позабочусь, Гарион, – раздался у него
за спиной твердый голос Польгары. – Подожди снаружи вместе с остальными.
– Там есть еще кто-нибудь? – спросил Шелк, когда
Гарион вышел наружу.
– Только женщина. С ней тетушка Пол. – Гарион
вдруг осознал, что его бьет крупная дрожь.
– На каком языке она говорила? – поинтересовался
Сади, тщательно очищая свой отравленный кинжал.
– На языке демонов, – ответил Бельгарат. –
Она взывала к отцу ребенка.
– Нахазу? – удивился Гарион.
– Она думает, что это Нахаз, – ответил
старик. – Возможно, она ошибается. А может быть, и нет.
Из церкви снова донеслись истошные крики женщины.
– Есть раненые? – деловито поинтересовался Дарник.
– Вот они, – ответил Шелк, указывая на побежденных
карандийцев. Затем, присев на корточки, он несколько раз подряд погрузил ножи в
грязь, чтобы счистить с них кровь.
– Хелдар, – произнесла Бархотка непривычно слабым голосом, –
принеси мне мой нож.
Гарион поглядел на нее и понял, что эта волевая молодая
женщина, возможно, не так безжалостна и хладнокровна, как ему казалось.
– Конечно, Лизелль, – произнес Шелк ровным
голосом.
Маленький человечек прекрасно понимал, почему она так
подавлена. Он подошел к порогу, вытащил нож из груди заклинателя и, тщательно
вытерев, протянул ей.
– Тебе, наверное, лучше пойти к Сенедре? –
предложил он. – Мы здесь сами все приберем.
– Спасибо, Хелдар, – тут же согласилась она и,
повернув коня, ускакала с поляны.
– Лизелль ведь еще совсем девочка,– как бы извиняясь,
сказал он Гариону. – Но вообще-то она умница. – Эти слова прозвучали
уже не без гордости.
– Да, – согласился Гарион, – большая
умница. – И окинул взглядом лежавшие на поляне бесформенные тела. –
Давайте-ка отнесем их за церковь, – предложил он. – Здесь и без них
не слишком красиво.
Из церкви снова послышались крики.
Вынужденные слушать стоны роженицы, они не заметили, как
наступил полдень. Когда день начал клониться к закату, крики стали заметно
слабеть. Через несколько минут к ним вышла Польгара. Лицо ее было бледно, а
руки и одежда залиты кровью.
– Ну что, Пол? – спросил ее Бельгарат.
– Она умерла.
– А демон?
– Родился мертвым.Они оба не вынесли родов. –
Польгара поглядела на свою одежду. – Дарник, принеси мне, пожалуйста,
одеяло и воду для мытья.
– Конечно, Пол.
Муж заслонил ее, держа перед ней одеяло, а Польгара, стоя за
ним, сняла с себя одежду и швырнула ее через дверь в церковь. Потом завернулась
в одеяло.
– Теперь сожгите все, – сказала она. –
Сожгите до основания.
Глава 21
На следующий день, двигаясь по следу Зандрамас, пересекли
границу с Дженно. Пережитое накануне не прошло бесследно: все были в
подавленном настроении и двигались молча. Проехав около мили после того, как граница
осталась позади, всадники свернули с дороги, чтобы перекусить. Весеннее солнце
светило ярко, день выдался теплый и ласковый. Гарион отошел от лагеря на
лужайку и там наблюдал за роем полосатых пчел, трудолюбиво собиравших с цветов
нектар.
– Гарион, – тихо проговорила Сенедра,
приблизившись к нему сзади.
– Да, Сенедра? – откликнулся он и обнял жену.
– Что там произошло на самом деле? – спросила она.
– Я видел столько же, сколько и ты.
– Я имею в виду там, внутри? Эта несчастная и ее
ребенок действительно умерли или Польгара убила их?
– Сенедра!
– Я должна знать, Гарион. Она ведь собиралась убить
ребенка и входила в церковь очень мрачной. А потом, когда вышла, сказала нам,
что мать и ребенок умерли во время родов. Все очень хорошо сходится, так ведь?
– Сенедра, подумай и вспомни. Ты давно знаешь Польгару.
Она тебе хоть раз когда-нибудь солгала? – попробовал успокоить жену
Гарион.
– Ну, иногда она не говорила всей правды, а только
часть. Остальное держала в секрете.
