Ослепляющей волной адреналина накатил ужас. Я оттолкнулась
от него, упала на сцену и поползла на четвереньках.
Рука охватила мою талию и подняла меня в воздух. Я завопила,
отбиваясь назад локтем. Он во что-то стукнулся, я слышала, как вампир ахнул, но
рука стала только тверже. И тверже, и тверже, раздавливая меня.
Я рванула рукав. Материя с треском поддалась. Вампир бросил
меня на спину, нагнулся надо мной, лицо его дергалось от голода. Губы отъехали
назад, обнажив клыки.
Кто-то из официантов попытался подняться на сцену. Вампир
зашипел на него, брызгая слюной себе на подбородок. Ничего человеческого в нем
не осталось.
Он навалился на меня ослепляющей волной голода. Я приставила
к его сердцу серебряный нож. По груди его побежала струйка крови. Он зарычал,
лязгая клыками, как пес на цепи. Я вскрикнула.
Ужас разорвал чары его власти. Остался только страх. Он
рванулся ко мне, натыкаясь на острие ножа. Кровь закапала у меня по пальцам и рукаву
блузки. Его кровь.
Вдруг возник Жан-Клод.
– Обри, отпусти ее.
Вампир заревел глубоким горловым звуком. Рев зверя.
– Уберите его от меня или я его убью!
Мой голос срывался на писк от страха, как у девчонки.
Вампир попятился, полосуя клыками собственные губы.
– Уберите его!
Жан-Клод мягко заговорил по-французски.
Хоть я и не понимала слов, голос был мягкий и успокаивающий,
как бархат. Жан-Клод наклонился, продолжая тихо говорить. Вампир зарычал и
махнул рукой, схватив Жан-Клода за запястье.
Он ахнул, и это было похоже на боль.
Убить его? Успею я всадить нож раньше, чем он перервет мне
горло? Насколько он быстр? Казалось, мысль у меня работает неимоверно быстро.
Как будто в моем распоряжении было все время мира, чтобы решать и действовать.
Вес вампира на моих ногах стал тяжелее. Голос его прозвучал
хрипло, но спокойно.
– Можно мне теперь встать?
Лицо его снова стало человеческим, приятным, красивым, но
эта иллюзия больше не работала. Я видела его без маски, и это зрелище останется
со мной навсегда.
– Вставайте. Медленно.
Он улыбнулся тонкой самоуверенной улыбкой и поднялся с меня
медленно, как человек. Жан-Клод махнул ему рукой, и он отошел к занавесу.
– Вы не пострадали, ma petite?
Я посмотрела на окровавленный нож и помотала головой.
– Не знаю.
– Этого не должно было случиться.
Он помог мне сесть, и я ему не мешала. Зал затих. Публика
понимала, что что-то случилось не предвиденное. Они увидели правду под чарующей
маской. И много было в зале бледных перепуганных лиц.
Правый рукав у меня повис, оторванный.
– Пожалуйста, спрячьте нож, – попросил Жан-Клод.
Я посмотрела на него, впервые глядя в его глаза и не
чувствуя ничего. Ничего, кроме пустоты.
– Мое слово чести, что вы покинете этот дом в целости и
сохранности. Спрячьте нож.
Только с третьей попытки я вложила нож в ножны – так у меня
руки дрожали. Жан-Клод улыбнулся мне крепко сжатыми губами.
– Теперь мы сойдем с этой сцены, – сказал он.
Он поддерживал меня, помогая стоять. Если бы его рука не
подхватила меня, я бы упала. Он крепко держал меня за левую руку, и его кружева
терлись о мою кожу. Вовсе они не были мягкими. Вторую руку Жан-Клод протянул к
Обри. Я попыталась вырваться, и он шепнул:
– Не бойтесь, я вас защищу. Клянусь вам.
Я поверила, сама не знаю почему. Может быть, потому, что
больше верить было некому. Он вывел меня и Обри на авансцену, и его бархатный
голос накрыл толпу:
– Мы надеемся, вам понравилась наша маленькая
мелодрама. Очень реалистично, не правда ли?
Публика беспокойно заерзала, на лицах ясно читался страх.
Он улыбнулся в зал и отпустил руку Обри. Расстегнул мой
рукав и закатал его, обнажив шрам от ожога. Темное пятно креста выделялось на
коже. Публика молчала, все еще не понимая. Жан-Клод отодвинул кружева у себя на
груди, показав собственный крестообразный ожог.
Момент ошеломленного молчания, и потом – грохот
аплодисментов по всему залу. Вопли, крики, свистки.
Они подумали, что я – вампир, и все это инсценировка. Я
смотрела на лицо Жан-Клода и наши одинаковые шрамы: его грудь, моя рука.
Рука Жан-Клода потянула меня вниз в поклоне. Аплодисменты
стали, наконец, стихать, и Жан-Клод шепнул:
– Нам надо поговорить, Анита. Жизнь вашей подруги
Кэтрин зависит от ваших действий.
Я посмотрела ему в глаза:
– Я убила тех тварей, что оставили мне этот шрам.
Он широко улыбнулся, показав только кончики клыков:
– Какое замечательное совпадение! Я тоже.
Глава 7
Жан-Клод провел нас за сцену. Там ждал еще один
вампир-стриптизер. Он был одет как гладиатор, даже с металлическим нагрудником
и коротким мечом.
– Вот это и называется “номер, после которого трудно
выступать”. Черт побери!
Он отдернул занавес и вышел.
Кэтрин вошла, побледнев так, что веснушки выступили как
чернильные пятна. Интересно, я тоже так побледнела? Нет. У меня цвет кожи не
тот.
– Господи, Анита, что с тобой?
Я осторожно переступила через змеившийся по полу жгут
кабелей и прислонилась к стене. И начала вспоминать, как это – дышать.
– Ничего, – соврала я.
– Анита, что тут творится? Что это там было на сцене?
Из тебя такой же вампир, как из меня.
Обри беззвучно зашипел у нее за спиной, впиваясь клыками в
собственные губы. Плечи его затряслись в безмолвном смехе.
– Анита? – Кэтрин схватила меня за руку.
Я обняла ее, а она меня. Я не дам ей умереть такой смертью.
Не допущу. Она отодвинулась и посмотрела мне в лицо:
– Скажи, что случилось?
– Может быть, поговорим у меня в кабинете? – предложил
Жан-Клод.
– Кэтрин не обязательно туда идти.
Обри приблизился. В полутьме он сиял, как драгоценный
камень.
– Я думаю, ей следует пойти. Это касается ее – интимно.
Он розовым кошачьим языком облизал окровавленные губы.
– Нет. Я не хочу ее в это впутывать. Как угодно, а ее
впутывать не надо.
– Во что – в это? О чем ты говоришь?
– Она может заявить в полицию? – спросил Жан-Клод.
