– Ты всегда была гуманисткой.
– В отличие от некоторых.
– Я понятия не имел, чего они хотят.
– Да, но ты имел понятие о том, как я люблю.
Он улыбнулся улыбкой, в которой можно было прочесть: “Я знаю
твои тайны, знаю самые черные сны”. Таков наш Берт, дружелюбный шантажист.
Я улыбнулась ему так же дружески:
– Если ты еще раз пошлешь мне клиента-вампира, не
поговорив сперва со мной, я уйду.
– И куда?
– Со мной уйдут мои клиенты, Берт. Кто дает интервью по
радио? Кто в центре внимания прессы”? Ты сам постарался, чтобы это была я,
Берт. Ты считал, что меня легче всего им продать. Самая безобидная на вид,
самая привлекательная. Как щенок. Когда люди звонят в “Аниматор инкорпорейтед”,
кого они спрашивают, Берт?
Улыбка его пропала, глаза стали зимним льдом.
– Без меня у тебя бы ничего не вышло.
– Вопрос в том, смог бы ты сделать это без меня?
– Смог бы.
– Я тоже.
Несколько долгих мгновений мы играли в гляделки. Никто не
хотел отводить глаза первым или первым моргнуть. Берт стал расплываться в
улыбке, все так же глядя мне в глаза. И мои губы тоже начала раздвигать улыбка.
Мы расхохотались одновременно – и этим кончилось.
– Ладно, Анита, больше вампиров не будет.
Я встала:
– Спасибо, Берт.
– А ты бы и в самом деле ушла?
Его лицо было все – смеющаяся искренность, точная и радостная
маска.
– Я не люблю пустых угроз, Берт. И ты это знаешь.
– Да, – ответил он. – Знаю. Но честно, я не знал, что
эта работа будет для тебя опасной. – А иначе ты бы отказался?
Он секунду подумал и снова рассмеялся.
– Нет, но запросил бы больше.
– Продолжай делать деньги, Берт. У тебя хорошо
получается.
– Аминь.
Я ушла, чтобы он мог порадоваться чеку наедине с собой.
Может быть, хихикнуть над ним. Это были кровавые деньги – извините за каламбур.
Но я почему-то знала, что Берту это все равно. Это мне было не все равно.
Глава 18
Открылась дверь другого кабинета, и оттуда вышла высокая
блондинка лет от сорока до пятидесяти. Золотистые брюки, сшитые на заказ,
охватывали тонкую талию. Безрукавка цвета яичной скорлупы открывала загорелые
руки, золотой “ролекс” и венчальное кольцо с бриллиантами. Камень в обручальном
кольце весил целый фунт. Спорить могу, что она и глазом не моргнула, когда
Джеймисон назвал цену.
Вышедший за ней мальчик тоже был изящный и светловолосый. На
вид ему было лет пятнадцать, я знала, что меньше восемнадцати быть не может. По
закону в Церковь Вечной Жизни можно вступать не раньше этого возраста. Он еще
не мог в открытую пить спиртное, но имел уже право по собственному выбору
умереть и жить вечно. Нарочно не придумаешь такую бессмыслицу.
Улыбающийся услужливый Джеймисон замыкал процессию. И по
дороге что-то еще говорил мальчику.
Я вытащила из сумки визитную карточку и протянула женщине.
Она посмотрела на нее, потом на меня. Оглядела меня с головы до ног и не пришла
в восторг – наверное, из-за футболки.
– Да? – спросила она.
Порода. Нужна настоящая порода, чтобы так смешать человека с
дерьмом, произнеся одно слово. Конечно, меня это не тронуло. Великая
золотоволосая богиня не заставила меня ощутить себя мелкой и мерзкой.
– Телефон на этой карточке принадлежит специалисту по
вампирским культам. Хорошему.
– Я не хочу, чтобы моему сыну промывали мозги.
Я заставила себя улыбнуться. Этим специалистом был Раймонд
Филдс, и он не промывал мозги. Он говорил правду, как бы неприятна она ни была.
– Мистер Филдс представит вам потенциально теневую
сторону вампиризма, – сказала я. – Я думаю, мистер Кларк дал нам всю
необходимую информацию.
Я подняла руку к ее лицу.
– Эти шрамы я получила не на контактном футболе. Прошу
вас, возьмите карточку. Звонить ему или нет – ваш выбор.
Под великолепной косметикой она чуть побледнела. Глаза ее
чуть расширились, глядя на мою руку.
– Это сделали вампиры? – спросила она голосом тихим и с
придыханием – почти человеческим.
– Да, – ответила я.
Джеймисон взял ее под локоток.
– Я вижу, миссис Фрэнке, вы познакомились с нашим
местным вампироборцем.
Она посмотрела на него, потом снова на меня. Тщательно
собранное лицо стало чуть расползаться. Она облизнула губы и обратилась ко мне:
– В самом деле?
Она быстро оправилась, и в голосе ее вновь звучало
превосходство.
Я пожала плечами. Что я могла сказать? Я сунула карточку в
ее наманикюренную руку, и Джеймисон тут же тактично ее забрал и сунул в карман.
Она отдала. Что я тут могла сделать? Ничего. Я попыталась, и не вышло. Точка.
Все. Но я смотрела на ее сына. Он выглядел невероятно молодо.
Я вспомнила свои восемнадцать лет. Я считала себя совсем
взрослой. Думала, что все знаю. Когда мне стукнул двадцать один, я уже знала,
что лишь нахваталась по верхам. Я и сейчас ни чего не знаю, но хотя бы очень
стараюсь. Иногда только и остается, что стараться. Может быть, это вообще все,
что можно сделать. Господи, до чего же я сегодня цинична.
Джеймисон сопровождал их к двери, и я уловила несколько
фраз:
– Она пыталась их убить. Они просто защищались.
Ага, я такая. Наемный убийца для нежити. Бич кладбищ. Так
оно и есть.
Я оставила Джеймисона дальше травить полуправды и пошла в
кабинет. Мне нужны были некоторые дела. Жизнь продолжается – для меня, по
крайней мере. Но я не могла прогнать стоящее перед глазами лицо мальчика, эти
большие глаза. Загорелое, младенчески гладкое лицо. Может быть, ему хотя бы
следует начать бриться до того, как себя убить?
Я затрясла головой, будто это могло прогнать видение.
Когда Джеймисон вернулся в кабинет, я сидела с папками в
руках. Он закрыл за собой дверь. Как я и думала.
Кожа у него была цвета темного меда, глаза бледно-зеленые,
лицо обрамляли тугие длинные кудряшки. Волосы почти цвета осенних листьев.
Джеймисон был единственным рыжим зеленоглазым негром, которого я в жизни
видела. Он был гибкий и худой той худобой, что достигается не тренировкой, а
дается удачными генами. Представление Джеймисона о физических упражнениях
сводилось к поднятию бокалов на хорошей вечеринке.
– Больше никогда так не делай, – сказал он.
– Как “так”? – Я встала, прижимая папки к груди.
