Он покачал головой и почти улыбнулся, но это была злобная
улыбка, оскал мелких белых зубов.
– Не строй из себя дуру.
– Извини.
– Извини, извини! Ты же не считаешь себя виноватой?
– Насчет попытки дать этой женщине карточку Филдса?
Нет. Я бы сделала это снова.
– Я не люблю, когда меня порочат при моих клиентах.
Я пожала плечами.
– Я серьезно. Никогда больше так не делай.
Я хотела спросить его “А то что?”, но не спросила.
– У тебя нет необходимой квалификации, чтобы
консультировать людей о том, стать ли им нежитью.
– Берт считает что есть.
– Берт возьмет деньги за убийство Папы Римского, если
будет считать, что ему это сойдет с рук.
Джейсон усмехнулся, потом нахмурился, но не смог удержаться
от улыбки.
– Ты умеешь припечатать словом.
– Спасибо.
– Так не подрывай мой авторитет перед клиентами, о'кей?
– Обещаю никогда не вмешиваться, когда речь будет идти
об оживлении мертвых.
– Этого мало.
– Это все что я могу тебе обещать. У тебя нет квалификации
консультанта.
– А ты маленькая мисс Безупречность. Ты убиваешь за
деньги. Ты же просто наемный убийца!
Я сделала глубокий вдох и плавный выдох. Сегодня я с ним
драться не буду.
– Я уничтожаю преступников с полного ведома и согласия
закона.
– Да, только тебе это нравится. Ты ловишь кайф, вгоняя
осиновые колья. Ты недели прожить не можешь, чтобы не искупаться в чьей-нибудь
крови.
Я просто на него смотрела. Потом спросила:
– И ты, в самом деле, в это веришь?
Он, избегая моего взгляда, ответил:
– Не знаю.
– Бедные милые вампирчики, их просто неправильно
поняли. Так? Тот, кто оставил на мне это клеймо, растерзал двадцать три
человека, пока мне в суде дали ордер на ликвидацию! – Я дернула футболку вниз,
обнажая шрам на ключице. – А этот убил десятерых. Он выбирал в основном
маленьких мальчиков, говорил, что у них самое нежное мясо. И он не мертв,
Джеймисон! Он ушел. А вчера нашел меня и угрожал убить.
– Ты их не понимаешь.
– Нет! – Я ткнула пальцем ему в грудь. – Это ты их не
понимаешь!
Он полыхнул на меня взглядом, раздувая ноздри, тяжело и
коротко дыша. Я не должна была его касаться; это было против правил. Никогда не
касайся противника в споре, если не хочешь, чтобы дошло до драки.
– Извини, Джеймисон.
Не знаю, понял ли он, за что я извиняюсь. Он ничего не
сказал.
Когда я прошла мимо него, он спросил:
– Что в этих папках?
Я замялась, но он знал содержимое папок не хуже моего. И мог
узнать, чего не хватает. – Дела по убийствам вампиров.
И мы повернулись одновременно и уставились друг на друга,
когда он спросил:
– Ты взяла деньги? – А ты про это знал?
– Берт пытался их уговорить нанять меня вместо тебя.
Они на это не пошли.
– После всей рекламы, которую ты им делаешь?
– Я сказал Берту, что ты не станешь. Что ты не будешь
работать на вампиров.
Его чуть раскосые глаза изучали мое лицо, пытаясь вытащить
из него правду. Я не обращая внимание на этот взгляд, придала лицу самое
невинное выражение.
– Деньги красноречивы, Джеймисон, даже для меня.
– Тебе глубоко плевать на деньги.
– Страшно недальновидно с моей стороны, правда?
– Я всегда это знал. Ты это делаешь не за деньги – Это
было утверждение, а не вопрос. – А за что?
Я не хотела посвящать Джеймисона. Он считал, что вампиры –
это люди, только с клыками. И они очень тщательно держали его на окраине, где
все мило и прилично. Он никогда не пачкал рук и потому мог позволить себе
претворятся или даже лгать самому себе – надежный способ погибнуть.
– Ладно, Джеймисон, о вампирах мы с тобой не
договоримся. Но то, что может вот так убивать вампиров, людьми может пирожки с
мясом начинять. И я хочу поймать этого маньяка раньше, чем он, она или оно к
этому перейдет.
Как ложь это было совсем неплохо. Даже правдоподобно. Он
заморгал. Поверит он мне или нет – зависело от того, насколько он хочет
поверить. Насколько он хочет, чтобы мир его остался безопасен и ясен. И он
кивнул, один раз, очень медленно.
– Ты надеешься поймать то, что не могут поймать вампиры
в ранге мастера?
– Похоже, это они так думают.
Я открыла дверь, и он проводил меня наружу. Может быть, он
хотел спросить еще что-то, может, и нет, но нас перебил голос:
– Анита, ты готова?
Мы оба повернулись, и вид у меня, наверное, был такой же
недоуменный, как у Джеймисона. У меня ни с кем не была назначена встреча.
В одном из кресел вестибюля сидел человек, наполовину
скрытый комнатными джунглями. Сперва я его не узнала. Густые каштановые волосы,
коротко стриженные, откинуты назад, открывая очень красивое лицо. Глаза скрыты
черными очками. Он повернул голову, и иллюзия короткой стрижки пропала – на
воротник спускался толстый конский хвост. На нем была джинсовая куртка с
поднятым воротником. Кроваво-красная безрукавка оттеняла загар. Он медленно
встал, улыбнулся и снял очки.
Это был Филипп многошрамный. В одежде я его не узнала. Слева
на шее у него был бинт, почти скрытый воротником куртки.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
Джеймисон смотрел то на меня, то на него и хмурился.
Подозрительно хмурился. Мэри положила подбородок на руки и наслаждалась
спектаклем.
Молчание становилось чертовски неловким. Филипп протянул
руку Джеймисону. Я промямлила:
– Джеймисон Кларк, это Филипп… мой друг.
Тут же мне захотелось проглотить язык. “Друг” – так сейчас
называют любовников. Вытеснило старое “спутник жизни”.
Джеймисон широко улыбнулся.
– Значит, вы… друг Аниты.
Слово “друг” он выговорил медленно, прокатив его по языку.
Мэри восхищенно всплеснула руками. Филипп увидел и улыбнулся
ей ослепительной улыбкой, бьющей прямо в либидо. Мэри вспыхнула.
– Ладно, нам пора идти. Пошли, Филипп.
Я взяла его за рукав и потащила к двери.
– Рад был познакомиться, Филипп, – сказал Джеймисон. –
Я обязательно расскажу про вас всем, кто здесь работает, и они будут рады
когда-нибудь с вами познакомиться.
