Филипп обошел машину, хрустя ботинками по гравию.
– Крест тебе стоило бы оставить в машине, – сказал он.
Я ожидала этого, хотя и не была обязана отнестись к этому с
восторгом. Я положила распятие в бардачок, заползши для этого на сиденье.
Закрыв дверцу, я тронула себя за шею. Без цепочки было очень непривычно.
Филипп протянул руку, и я после секундного колебания ее
взяла. Рука его была чашей тепла, чуть влажной в центре.
Задняя дверь была прикрыта белой решетчатой аркой. С одной
стороны она заросла густыми лозами ломоноса. В проникавшем сквозь листву
деревьев солнечном свете горели пурпурные цветы размером с мою ладонь. В тени
двери стояла женщина, не видная соседям и проезжающим машинам, На ней были
черные чулки, держащиеся на поясе с подвязками. Ансамбль из лифчика и сиреневых
трусов оставлял открытым почти все бледное тело. От пятидюймовых каблуков ее
ноги казались длинными и изящными.
– Я слишком одета, – шепнула я Филиппу.
– Это может быть ненадолго, – выдохнул он мне в ухо.
– Не ручайся головой, – сказала я ему, глядя на него в
упор, и увидела, как в его лице выразилось смущение, но это было очень коротко.
Появилась улыбка, мягкий изгиб губ. Наверное, так змий улыбался Еве. А у меня
для тебя есть вот это вкусное яблочко. Девочка, хочешь конфетку?
Филипп может продавать что хочет – я не покупаю. Он обнял
меня за талию, проводя пальцами по шрамам на моей руке, чуть на них нажимая.
Испустил легкий вздох. Господи Иисусе, во что это я вляпалась?
Женщина улыбалась мне, но глаза ее не отрывались от руки
Филиппа, играющей с моими шрамами. Язык ее быстро облизнул влажные губы. Я
видела, как вздымается и опускается ее грудь.
– “Заходите ко мне в гости”, – муху приглашал паук.
– Что ты говоришь? – спросил Филипп.
Я покачала головой. Вряд ли он знает этот стих. Я все равно
не помню, как он кончается. Не помню, удрала ли муха. Диафрагму у меня сводило
напряжением, и когда Филипп провел рукой по моей голой спине, я вздрогнула.
Женщина рассмеялась высоким, громким и слегка пьяноватым
смехом. Поднимаясь по ступенькам, я шептала слова мухи:
– Нет, просить меня напрасно, кто по лестнице поднялся,
никогда уж не спускался.
Никогда уж не спускался. Что-то в этом было зловещее.
Глава 25
Женщина прижалась к стене, пропуская нас, и закрыла за нами
дверь. Я ждала, что она ее запрет, чтобы мы не могли удрать, но она не заперла.
Я оттолкнула руку Филиппа от моих шрамов, и он обвился вокруг моей талии и
повел меня по длинному узкому коридору. В доме было прохладно, мурлыкал
кондиционер. Арочный проем выводил из коридора в комнату.
Это была гостиная со всем, что полагается, – диваном,
креслом на двоих, двумя стульями, растениями, свисающими с эркерного окна,
послеполуденных теней на ковре. Домашний уют. Посреди комнаты стоял мужчина с
бокалом в руке. Вид у него был такой, будто его только сняли с витрины магазина
кожаных изделий. Кожаные ленты переплетали его грудь и руки – голливудское
представление о суперсексуальном гладиаторе.
Надо было отдать должное Филиппу – он был одет очень
консервативно. Хранительница счастливого домашнего очага вошла за нами в своем
пурпурном белье и положила руку Филиппу на рукав. Ногти у нее были окрашены
темно-алым, почти черным. Они проскребли по руке Филиппа, оставляя красноватые
следы.
Филипп вздрогнул рядом со мной, рука его напряглась у меня
на талии. Это его представление о развлечении? Хотелось верить, что это не так.
С дивана поднялась высокая черноволосая женщина. Ее довольно
обильные груди угрожали вырваться из плетеного лифчика. Алая юбка, где
отверстий было больше, чем ткани, свисала от лифчика вниз и двигалась, когда
женщина шла, открывая промельки темного тела. Могу поспорить, под юбкой у нее
ничего не было.
На запястье и на шее у нее были розоватые шрамы.
Новичок-вампироманка, почти свеженькая. Она обошла вокруг нас, будто нас
выставили на продажу и она хотела рассмотреть, что покупает. Она провела рукой
по моей спине, и я отступила от Филиппа и повернулась к ней лицом.
– Что это за шрам у тебя на спине? – спросила она. –
Это не укус вампира.
У нее был слишком низкий для женщины голос, вроде
контртенора.
– Острый кусок дерева, который мне всадил в спину
прислужник.
Я не стала уточнять, что этим куском дерева был осиновый
кол, который я с собой принесла, или что этого прислужника я убила после в ту
ночь.
– Меня зовут Рошель, – сказала она.
– Анита.
Милая хозяйка подошла ко мне и погладила меня по руке. Я
отступила, ее пальцы скользнули по моей коже. Ногти оставили красные следы. Я
подавила желание их почесать. Я – железный вампироборец, и царапины меня не
беспокоят. Беспокоил меня взгляд этой женщины. Она смотрела так, будто решала,
какова я на вкус и надолго ли меня хватит. Никогда раньше женщины на меня так
не смотрели, и мне это не очень понравилось.
– Я Мэдж, а это мой муж Харви, – сказала она, показывая
на кожаного человека, который подошел и встал рядом с Рошель. – Добро
пожаловать. Филипп нам много о вас рассказывал, Анита.
Харви попытался подойти ко мне сзади, но я отступила к
дивану, чтобы остаться к нему лицом. Они пытались окружить меня, как акулы.
Филипп смотрел на меня очень пристально. Правда, мне полагалось веселиться, а
не вести себя так, будто тут у всех какая-то зараза.
Так, где же меньшее зло? Вопрос на сто тысяч долларов. Мэдж
облизала губы, медленно, многозначительно. По ее глазам было видно, что ее
обуревают шаловливые мысли обо мне – и о себе. Ну, уж нет. Рошель подняла юбку,
обнажив бедро слишком высоко. Я была права – там ничего не было надето. Черта с
два. Лучше сдохну.
Таким образом, оставался Харви. Его небольшие кисти с тупыми
пальцами играли с кожаными и металлическими украшениями короткого килта, в
который он был одет. Перебирали и перебирали. А, черт.
Я просияла своей самой профессиональной улыбкой, не
соблазнительной, но все же лучше, чем угрюмая морда. Глаза его открылись шире,
и он шагнул ко мне, протягивая руки к моему левому локтю. Я сделала глубокий
вдох и задержала дыхание, а улыбка примерзла к губам.
Его пальцы слегка коснулись сгиба моей руки, пощекотали
кожу, и я поежилась. Харви принял это за приглашение и придвинулся ближе, наши
тела почти соприкоснулись. Я положила руки ему на грудь, чтобы он не
придвинулся еще ближе. Черные волосы у него па груди густо курчавились. Я не
поклонница волосатых грудей, нет, вы мне дайте голую и гладкую кожу. Рука Харви
скользнула мне за спину, и я не знала, что делать. Если шагнуть назад, мне
придется сесть на диван – не очень удачная мысль. Ступить шаг вперед – значит
прижаться к этой кожаной одежде и его собственной коже.
