– О том, что я пошел против мастера. Я смог. Смог!
В последних словах звучал яростный жар. Жар сумасшедшей
гордости.
– Ты вел себя очень смело, – сказала я.
– В самом деле?
Я улыбнулась:
– В самом деле.
– Ребята, не хочу вас перебивать, но мне надо знать,
куда гнать эту тачку, – вмешался Вилли.
– Подбрось меня в “Запретный плод”, – попросил Филипп.
– Тебе бы к доку заехать, парень.
– Там в клубе меня починят.
– Ты точно знаешь, парень?
Он кивнул, потом вздрогнул и повернулся ко мне.
– Ты хотела знать, кто отдает мне приказы. Так это была
Николаос. Ты была права насчет того, первого дня. Она хотела, чтобы я тебя
соблазнил. – Он улыбнулся, и кровь эту улыбку сильно портила. – Кажется, я
провалил работу.
– Филипп… – начала я.
– Ничего, все в порядке. Ты была права на счет меня. Я
болен. И неудивительно, что ты меня не захотела.
Я посмотрела на Вилли. Он вел машину так сосредоточенно,
будто от этого зависела его жизнь. Черт возьми, он после смерти стал не в
пример умнее.
Я набрала воздуху и стала думать, что сказать.
– Филипп… этот поцелуй, до того, как ты меня… укусил. –
Черт возьми, зачем я это говорю? – Это было хорошо.
Он быстро глянул на меня и отвернулся.
– Ты не шутишь?
– Нет.
В машине воцарилось неловкое молчание. Слышно было только
шуршание шин по мостовой. Мелькали, чередуясь, свет фонарей и тьма.
– Пойти против Николаос – это был один из самых храбрых
поступков, которые я видела в жизни. И один из самых глупых.
Он рассмеялся – коротко и удивленно.
– Больше никогда так не делай. Мне не нужна твоя смерть
на моей совести.
– Это был мой выбор, – сказал он.
– И не надо больше героизма, о'кей?
Он посмотрел на меня:
– Тебе было бы жалко, если бы я умер?
– Да.
– Наверное, это о чем-то говорит.
Что он хотел, чтобы я сказала? Признание в вечной любви или
другую глупость в этом роде? Или в вечной похоти? Все это было бы вранье. Чего
он от меня хочет? Я чуть не спросила этого вслух. Но смелости не хватило.
Глава 31
Было уже почти три, когда я поднималась по лестнице к своей
квартире. Все ушибы ныли. Колени, ступни, поясница скрежетали жернова ми боли
от высоких каблуков. Мне нужен был долгий горячий душ и постель. Если очень
повезет, мне выпадет восемь часов сна подряд. Конечно, ручаться я за это не
могла бы. Ключи я взяла в одну руку, пистолет в другую. Пистолет я держала
сбоку, на случай, если вдруг выглянет кто-нибудь из соседей. Ничего страшного,
люди, это ваша милая соседка-аниматор. Все путем.
Впервые за много времени моя дверь была в том состоянии, в
котором я ее оставила: заперта. Слава тебе, Господи. Мне совсем не улыбалось
играть в сыщиков-разбойников каждое Божье утро.
Сразу за дверью я сбросила туфли и пошла в спальню. На
автоответчике мигали сообщения. Я положила пистолет на кровать, нажала
воспроизведение и стала раздеваться.
– Привет, Анита, это Ронни. У меня завтра встреча с
одним мужиком из ЛПВ. В моем офисе в девять. Если время не годится, кинь мне на
автоответчик, и я с тобой свяжусь.
Щелчок, перемотка, и голос Эдуарда:
– Часы тикают, Анита.
Щелчок.
– Резвишься, сукин ты сын?
Я злилась и не знала, что мне делать с Эдуардом. А также с
Николаос, Захарией, Валентином и Обри. Я знала только, что хочу в душ. С того и
начну. Может быть, мне в голову придет блестящая идея, пока я буду отскребать
козью кровь.
Закрыв дверь ванной, я положила пистолет на крышку унитаза.
У меня развивалась легкая паранойя. А может быть, просто правильное отношение к
жизни.
Я включила воду, подождала, пока пойдет пар, и шагнула под
душ. И была не ближе к раскрытию убийств вампиров, чем двадцать четыре часа назад.
Даже если я раскрою преступления, остается проблема. И Обри,
и Валентин бросятся меня убивать, как только Николаос снимет с меня свою
защиту. Изумительно. Я даже не была уверена, что у Николаос у самой нет мыслей
на эту тему. Дальше. Захария убивает людей, чтобы кормить свой вудуистский
амулет. Слыхала я об амулетах, требующих человеческих жертв. И эти амулеты
давали куда меньше, чем бессмертие. Богатство, власть, секс – старые добрые
желания. Кровь могла быть особой – кровь детей, или девственниц, или мальчиков
предподросткового возраста, или старых дам с голубыми волосами и деревянной
ногой. Ладно, не настолько особой, но здесь должен прослеживаться почерк. Цепь
исчезновений с похожими жертвами. Если Захария оставлял тела и их находили,
газеты могли это заметить. Быть может.
Его надо остановить. И если бы я этой ночью не вмешалась,
его бы уже остановили. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Я оперлась ладонями о кафельную стену, подставив спину под
почти обжигающие струйки. О'кей. Мне надо убить Валентина, пока он не убил
меня. У меня есть ордер на его смерть. Он не был аннулирован. Конечно, сначала
надо Валентина найти.
Обри опасен, но его можно не считать, пока Николаос его не
выпустит из запечатанного гроба.
Я могу просто сдать Захарию полиции. Дольф меня послушает,
но у меня нет ни намека на доказательства. Черт побери, такая магия – о ней
даже я не слышала. Если я не понимала, что такое Захария, как мне объяснить это
полиции?
Николаос. Оставит она меня в живых, если я раскрою дело? Или
нет? Неизвестно.
Эдуард завтра вечером придет по мою душу. И либо я отдам ему
Николаос, либо он вырежет кусок моей шкуры. Зная Эдуарда, я понимала, что это
будет больно. Может, просто отдать ему вампиршу? Просто сказать ему то, что он
хочет знать. И он не сможет ее убить, и тогда она придет за мной. А этого мне
хотелось бы избежать более всего другого.
Я вытерлась, прошлась по волосам щеткой и теперь должна была
что-нибудь съесть. Я пыталась себя уговорить, что для этого я слишком устала,
но желудок мне не верил.
В постель я залезла только после четырех. С надежно надетым
на шею крестом. Кобура с пистолетом под подушкой. И чисто уже ради страха я
сунула под матрас нож. Мне ни за что до него не добраться вовремя, но… Никогда
не знаешь, как дело повернется.
Мне снова приснился Жан-Клод. Он сидел за столом и ел
чернику.
– Вампиры не едят твердой пищи, – сказала я.
– Совершенно точно. – Он улыбнулся и подвинул мне чашу
с ягодами.
