– Знаю.
– Мне надо передать сообщение Царю Крыс.
Он тихо присвистнул, что в телефоне прозвучало пронзительно.
– Ничего себе просьба! Я могу тебе устроить встречу со
знакомым крысолюдом, но уж никак не с их царем.
– Запиши сообщение для Царя Крыс. Карандаш есть?
– Всегда со мной.
– Вампиры меня не поймали, и я не сделала то, что они
хотят.
Ирвинг перечитал записку вслух. Когда я подтвердила, он
сказал:
– Ты связалась с вампирами и крысолюдами, а у меня не
будет эксклюзива?
– Этот материал никто не получит, Ирвинг. Слишком много
там грязи.
Он помолчал, потом сказал:
– О'кей. Я постараюсь организовать встречу. Сегодня
позже буду знать.
– Спасибо, Ирвинг.
– Поосторожнее, Блейк. Мне бы не хотелось терять такой
источник информации на первую полосу.
– Мне тоже, – ответила я.
Не успела я повесить трубку, как снова зазвонил телефон. Я
взяла трубку, не думая. В ответ на звонок снимаешь трубку – годами отработанный
рефлекс. И автоответчик был у меня не так давно, чтобы от этого отвыкнуть.
– Анита, это Берт.
– Привет, Берт, – спокойно сказала я.
– Я знаю, что ты работаешь над делом вампиров, но у
меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать.
– Берт, у меня и так хлопот выше головы. Еще хоть
что-то, и я уже не увижу дня.
Вы можете подумать, что после этого Берт спросил о моем
самочувствии. О том, как идут дела. Но не такой человек мой босс.
– Сегодня звонил Томас Дженсен.
Я выпрямилась.
– Дженсен звонил?
– Именно так.
– Он собирается дать нам это сделать?
– Не нам – тебе. Он специально спрашивал о тебе. Я
пытался его уговорить на кого-нибудь другого, но он уперся. И это должно быть
сегодня ночью. Он боится, что иначе сдрейфит. – Черт, – тихо сказала я.
– Мне ему позвонить и отказаться или ты назначишь ему
время?
Почему всегда все бывает сразу? Один из риторических
вопросов этой жизни.
– Сегодня после полной темноты.
– Узнаю мою девочку. Я знал, что ты меня не подведешь.
– Я не твоя девочка, Берт. Сколько он тебе платит?
– Тридцать тысяч долларов. Задаток в пять тысяч уже
доставлен с нарочным.
– Ты плохой человек, Берт.
– Да, – сказал он, – и это здорово окупается.
Он повесил трубку, не попрощавшись. Обаяшечка.
Эдуард смотрел на меня во все глаза.
– Ты только что взялась поднимать мертвого, сегодня
ночью?
– На самом деле укладывать мертвого на покой, но это
так.
– Подъем мертвых у тебя много отнимает?
– Чего отнимает?
Он пожал плечами:
– Энергии, стойкости, силы.
– Иногда.
– А эта работа? Она вытягивает энергию?
Я улыбнулась:
– Да.
Он покачал головой:
– Ты не можешь позволить себе выдыхаться, Анита.
– Я не выдохнусь, – сказала я. Потом задумалась, как объяснить
это Эдуарду. – Томас Дженсен потерял дочь двадцать лет назад. Семь лет назад ее
подняли для него в виде зомби. – И что?
– Она покончила самоубийством. Никто тогда не знал,
почему. Потом только узнали, что мистер Дженсен довел ее сексуальными домогательствами
и она покончила с собой.
– И он поднял ее из мертвых? – Эдуард скривился. – Не
хочешь же ты сказать…
Я замахала руками, будто могла так стереть вдруг оживший
образ.
– Нет-нет, не это. Его грызла совесть, и он поднял ее,
чтобы просить прощения.
– И?
– И она его не простила.
Он покачал головой:
– Не понимаю.
– Он поднял ее, чтобы все исправить, но она умерла,
ненавидя его и страшась его. Зомби его не прощала, и он не укладывал ее на
покой. Ее разум разрушался и тело тоже, и он держал при себе вроде как в
наказание.
– О Боже.
– Ага, – сказала я. Потом подошла к шкафу и достала
спортивную сумку. Эдуард в своей сумке носил оружие, я носила принадлежности
аниматора. Иногда – снаряжение вампироборца. Пачка спичек, которую дал мне
Захария, лежала внизу. Я сунула ее в карман брюк. Эдуард этого не видел. Чтобы
он что-то заметил, это что-то должно сесть и гавкнуть. – Дженсен наконец
согласился предать ее земле, если это сделаю я. И я не могу сказать “нет”. Он
среди аниматоров вроде легенды. Что-то вроде истории о привидениях.
– Почему сегодня? Если это ждало семь лет, почему не
может подождать еще день?
Я продолжала складывать сумку.
– Он настаивает. Он боится, что у него не хватит духу
не передумать. К тому же через пару ночей меня может уже не быть в живых.
Никому другому он не доверит.
– Это не твоя проблема. Не подняла зомби.
– Нет, но я, прежде всего, аниматор. Вампироборство –
это у меня… побочное занятие. Я – аниматор. Это не просто работа.
Он все еще смотрел на меня.
– Я не понял, почему, но я понял, что ты должна.
– Спасибо.
Он улыбнулся:
– Это твой бенефис. Не возражаешь, если пойду с тобой и
присмотрю, чтобы никто тебя не убрал?
Я посмотрела на него:
– Ты видел, как поднимают зомби?
– Нет.
– Ты не слаб в коленках? – спросила я с улыбкой.
Он смотрел на меня, и голубые глаза вдруг похолодели. Лицо
полностью переменилось. В нем не было ничего, никакого выражения, кроме этого
ужасного холода. Пустоты. Когда-то так смотрел на меня леопард сквозь прутья
клетки, и в его взгляде не было никаких понятных мне эмоций, и мысли его были
настолько чуждыми, будто мы были с разных планет. Существо, которое могло бы
меня убить умело и эффективно, поскольку это ему и полагалось делать, если оно
голодно или если я ему мешаю.
Я не упала от страха в обморок и не выбежала из комнаты с
воплем, но это потребовало усилий.
– Ты меня убедил, Эдуард. Снимай свою маску холодного
убийцы и пошли.
Его глаза не вернулись немедленно к норме, но им пришлось
разогреваться, как небу на рассвете.
Надеюсь, что Эдуард никогда не будет смотреть на меня так
всерьез. Если да, одному из нас придется умереть. И все шансы за то, что мне.
