Массивное грузовое судно, рядом с которым даже склад казался карликом, медленно приставало к пирсу. Корабль сносило сильным в этих местах течением, и река пенилась от мощной работы двигателей, старавшихся не позволить кораблю уйти вниз. Требовалось немалое мастерство, чтобы под напором этих пользующихся дурной славой потоков и коварных водоворотов Конго удержать судно на месте.
Прижимая рацию ко рту и размахивая свободной рукой, капитан приблизился к правому борту корабля, чтобы корректировать действия рулевого и машиниста. Дроссели были сдвинуты так, чтобы сохранить данную позицию судна длиной не менее пятисот шестидесяти футов.
Группа солдат в рабочем обмундировании с палубы наблюдала за этой трудоемкой операцией. Все они, кроме солдата с внушительной кобурой у бедра, были вооружены автоматами «АК-47». Он похлопывал по бедру кожаным хлыстом для верховой езды и, несмотря на темень, что окружала их, развлекал себя тем, что рябил им отражавшиеся в воде тени моряков.
Капитан был крупный чернокожий мужчина в кепке, скрывавшей бритую голову. Мышцы груди и рук проступали сквозь белую униформу. С ним на мостике стоял еще один человек: несколько ниже и не такой мускулистый, но казалось, что командовал на корабле именно он. Власть и могущество исходили от его внимательных глаз и от свободной манеры держаться. Поскольку оба они стояли на мостике, что примерно на три этажа возвышался над остальными, услышать их разговор не было никакой возможности. Капитан подтолкнул своего помощника, который, казалось, был более увлечен созерцанием группы вооруженных солдат, нежели опасным маневром корабля.
— Сдается мне, наш мятежного духа капитан принципиально передал командование?
— И занялся более насущными делами: хлыстом и тенями, — согласился тот.
— Несомненно, мы не должны вести себя так, как ожидают от нас другие. Я имею в виду нашего капитана Линкольна. Какое шоу он здесь учудил со всей этой беготней и переговорами по рации.
Линкольн бросил взгляд на рацию, зажатую в его огромной ладони. В этом небольшом устройстве даже не было батареек. Он тихонько усмехнулся. Будучи самым старшим по званию афроамериканцем в команде, он был выбран настоящим капитаном корабля Хуаном Кабрильо исполнить его роль в данной операции. Кабрильо знал, что Самуэль Макамбо, лидер конголезской Армии Революции, будет, естественно, более расположен к человеку с таким же цветом кожи, как и у него.
Линк, вновь бросив взгляд за палубное ограждение и убедившись, что корабль стойко удерживает свои позиции, удовлетворенно промычал в ночь:
— Теперь все в порядке.
— Отдать концы на носу и на корме.
Палубные матросы в передней и задней части корабля опустили тяжелые канаты через шлюзы. По кивку капитана двое повстанцев, сняв ружья, привязали их к покрытым ржавчиной швартовым тумбам. Лебедка медленно поднялась и мягко ударилась о старые шины от грузовиков, исполняющие роль ограждения. А река все так же продолжала пениться под работающими на реверсе, чтобы дать судну удержаться на месте, двигателями. Иначе корабль с корнем бы выдрал эти швартовые тумбы и унес их по течению.
Кабрильо потребовалась всего лишь секунда, чтобы оценить состояние корабля, силу течения, сопротивление воздуха и мощь работающего двигателя, лишь окинув все это взглядом. Удовлетворившись увиденным, он кивнул Линку:
— Теперь за дело.
Двое поднялись по корабельному мосту. Кабина освещалась парой красных ночных ламп, что придавало ей некий дьявольский вид, а ее обветшалость и еще более бросалась в глаза. Грязный линолеум на полу потрескался и отслаивался по углам. Иллюминаторы, снаружи покрытые соляной коркой, внутри покрывались щедрым слоем пыли. Кольца иллюминаторов служили могилой тысячам убитых насекомых. Одна из магнитных стрелок потускневшего латунного телеграфа вышла из строя много лет назад, а в рулевом колесе отсутствовало несколько спиц. Судно было оснащено всего лишь несколькими навигационными приспособлениями, а радио в рубке едва обеспечивало связь на расстоянии десятка миль. Не особо привлекательная картина. Но так было лишь на первый взгляд.
Кабрильо подал знак рулевому — недюжинной силы китайцу, тридцати с небольшим лет от роду, и тот ему криво улыбнулся. Кабрильо и Франклин Линкольн сошли по нескольким слабо освещенным трапам и вскоре появились на центральной палубе, где их уже ждал один из членов экипажа.
— Готов поиграть в джунглях, Макс? — приветствовал его Хуан.
Шестидесятидвухлетний Макс Хенли был вторым по возрасту членом команды, но выглядел не старше пятидесяти. Мужчина заметно полысел, теперь голову его окаймляла рыжего цвета поросль, и он немного поправился. Но в боях Макс был по-прежнему хорош и состоял в команде Кабрильо с тех самых пор, как Хуан основал свою Корпорацию, владевшую и распоряжавшуюся этим грузовым судном. Это была настоящая дружба, вскормленная взаимным уважением и постоянной опасностью.
Хенли поднял дипломат, лежавший на изъеденной ветхостью палубе.
— Тебе известна их позиция. Алмазы — лучшие друзья торговцев. Они их так просто не отдадут.
— В жизни ничего подобного не слышал, — произнес Линк.
— Ну, им не составит труда повторить.
Этой сделке предшествовал целый месяц тайных встреч и шпионажа. Однако сделка была вполне официальной. В обмен на четверть фунта чистых алмазов Корпорация Кабрильо обязалась поставить Конголезской Армии Революции пятьсот автоматов «АК-47», пятьдесят гранатометов и пятьдесят тысяч патронов калибра 7,62. Макамбо не интересовался, откуда у экипажа корабля столько оружия и боеприпасов, а Хуан, в свою очередь, и знать не хотел, где предводитель повстанцев раздобыл алмазы. Но Кабрильо не сомневался, что это алмазы, потом и кровью добытые рабами для финансирования революции.
Имея возможность призвать в армию уже тринадцатилетних подростков, Макамбо более заботился о вооружении, нежели об армии как таковой, поэтому с таким количеством оружия, что доставили нынче, у него появился весьма неплохой шанс свергнуть практически потерявшее авторитет правительство.
Один из матросов опустил трап, и Линк в сопровождении Кабрильо и Хенли сошел на пристань, где с небольшой охраной их ожидал присланный Макамбо офицер. Он приблизился к Франклину Линкольну и поспешно его приветствовал. И Линк, в свою очередь, отдал ему честь, дотронувшись до козырька своей кепки.
— Капитан Линкольн, я полковник конголезской Армии Революции Райф Абала. — Полковник говорил по-английски с гремучей смесью французского и своего местного акцентов. Голос его был ровный, без единого намека на интонацию. Он не снял солнцезащитных очков и продолжал постукивать своим хлыстом по бедру.
— Полковник, — произнес Линк, поднимая руки, пока адъютант с покрытым оспинами лицом обыскивал его.
— Наш верховный командующий, генерал Самуил Макамбо, низко кланяется и приносит вам свои извинения за то, что не может принять вас лично.
Макамбо в данный момент находился на одной из секретных баз где-то глубине джунглей, откуда руководил восстанием уже около года. Он не появлялся с того самого времени, как расстрелял десятерых солдат, посланных правительством ликвидировать его, тем самым лишив центральное командование возможности подсылать к нему своих людей. Подобно Бен Ладену или Абимаэлю Гузману, Макамбо, бывший лидер перуанской революционной группировки, еще более укоренился в своих повстанческих призывах, почувствовав свою непобедимость и переступив через кровь тысяч людей, пытавшихся с ним бороться.
