Часто он задавался вопросом: как же тогда в будущем его будут называть? Как вообще обращаются к таким людям? Ведь к нему же будут обращаться там, в будущем, ведь он будет словно Бог для них. Единственное, что приходило ему на ум, было слово мессия. Его никогда не волновала религия, более того, он считал, что все мировые религии — сплошь вымысел, однако мессия, казалось ему, подходило, как нельзя лучше.
— Мессия, — громко и величественно произнес он. — Они даже никогда не узнают, что именно я спас им жизни, но я их мессия.
В пяти милях от Дьявольского Оазиса конвой сделал небольшую остановку: они проводили последние приготовления к штурму, и им необходимо было закрепить пошаговое исполнение их плана атаки. Грузовиками они окружили тюрьму, так что ветер теперь дул им в спины. Большую часть пути, что они ехали до Дьявольского Оазиса, Кабрильо провел в кабине рядом с Мафаной, оттачивая план и согласовывая его с Максом Хенли и Франклином Линкольном. К тому времени, как они подъехали к тюрьме, батарея его спутниковой рации почти окончательно села, однако они добились желаемого: каждый шаг плана был тщательно продуман и взвешен.
Казалось, появление Хуана взбодрило Мафану, он выглядел более уверенно и спокойно, не разгладились ли даже морщины, испещрившие его лоб? Он поделился, что во время войны был всего лишь юным, неопытным сержантом, и ему уж точно недоставало ума стратега — Кабрильо. План, что предложил Хуан, оказался более сложным и запутанным, нежели прямое нападение на стражей Мозеса Ндебеле, однако и шансов на успех он сулил намного больше.
Спрыгнув с грузовика, Хуан решил размяться перед атакой: широкими движениями ладоней он помассировал поясницу и спину вдоль позвоночника, а затем сделал по воображаемому врагу пару ударов, которым позавидовали бы самые искусные бойцы мира. Глаза его щипало от непрестанно летавшей в воздухе пыли, и сколько он ни пил бы воды, во рту все равно оставался привкус песка. Он пообещал себе после операции устроить самый настоящий банный день и хорошенько расслабиться в джакузи, позволив своим натруженным мышцам вдоволь отдохнуть. Мысли об освежающей, чистой воде помогли ему сбросить налетевшую было дымку усталости и дремы. Не положи он в аптечку несколько капсул кофеина пару месяцев назад, он давно бы уже рухнул наземь в беспробудном сне.
Сделав несколько глубоких вздохов, Хуан вновь принялся боксировать, стараясь как можно быстрее разогнать в жилах кровь. Теперь ему в голову пришла мысль о долгом, беззаботном сне. Пока люди Мафаны осторожно расстилали на песке его парашют, он осматривал свое немногочисленное снаряжение, решая, что ему на самом деле понадобится в этой операции. Он, естественно, оставил кобуру с пистолетом, кинжал, аптечку и флягу с водой. Немного подумав, Хуан выложил часть амуниции и вместо этого взял пару гранат от «РПГ-7», что он позаимствовал у Мафаны.
Также он проверил, на месте ли его маленький карманный нож. Оригинал этого ножа подарил ему на десятилетие дед. К сожалению, он потерял его много лет назад, равно как и огромное количество карманных ножей, какие только у него были. Однако ощущение увесистости карманного ножа каждый раз напоминало ему о том, как в день его десятилетия дед подарил ему нож, а маленький Хуан сразу же порезался о его острое лезвие и горько заплакал, подумав, что ему никогда уже не суждено овладеть холодным оружием. Тогда старик мягко улыбнулся, сказав, что порезаться может даже профессионал своего дела.
— Макс, через пять минут мы начинаем операцию, — Хуан вновь вышел на связь.
— Малыш и Линк в полной боевой готовности, — ответил Макс. — Джордж и «Робинзон» тоже. Недавно со мной связался Марк. Он сообщил, что они с Эриком выходят на поиски оружия с самым восходом солнца. А Малыш, благодаря своим многочисленным закадычным друзьям среди пилотов, что разбросаны по всему свету, умудрился достать один из лучших вертолетов Центральной Африки, специально предназначенных для полетов по пустыне.
— Замечательно.
— Как самочувствие, брат? Что-то голос мне твой не нравится.
— Со мной все в порядке. Просто сейчас я вдруг подумал, как не хочется мне стареть.
— Да разве это старость! Настоящая старость наступит, когда тебе стукнет шестьдесят, и каждое утро ты будешь часок-другой мучиться, чтобы поднять свою сухую морщинистую задницу с постели.
Хуан улыбнулся.
— Ты думаешь, что с такой прекрасной картинкой в мозгах я смогу успешно провести операцию?
— Удачи, Хуан.
— Спасибо. Через пару часов увидимся.
— Ага. Вот сейчас прямо пойду и положу в ведро со льдом пару банок пива для тебя.
— Да, не забудь, нас будет четверо, так что не ошибись в расчетах.
Кабрильо опустился на песок и вновь начал привязывать к протезу пластину: на этот раз она, конечно, держалась не так крепко, но на самом деле так было даже лучше. В этот момент к нему приблизился Мафана.
— Вы готовы? — произнес бывший партизан. — До рассвета меньше часа, а нам еще необходимо занять нужные позиции.
— Готов, как никогда в жизни, — ответил Хуан, поднимаясь на ноги.
С помощью Мафаны Кабрильо неуклюже зашагал к парашюту. Согласно его приказу, африканские солдаты расстелили парашют на песке и присыпали его по краям, чтобы тот не улетел. Перед тем как влезть в снаряжение парашюта, Хуан передвинул сумку с боеприпасами и всем необходимым так, что теперь она висела у него на груди. Гранатомет и автомат крепились к ней по бокам. Парашют полностью починили: в тех местах, где разрезали нейлон, чтобы высвободить Кабрильо, теперь виднелись еле заметные аккуратные стежки. Все было готово. Теперь Хуану ничего не оставалось, как, превозмогая смутное плохое предчувствие, опоясаться ремнями.
— Мы будем ждать вашего сигнала, — произнес Мафана и пожал ему руку. — Сегодня вы поможете спасти целую нацию.
Африканцы медленно отошли к грузовикам. Через секунду послышался рев двигателей. Хуан, в очередной раз проверив тормозные тросы, приготовился к толчку.
Водитель последнего грузовика, к которому на длинном тросе был привязан Хуан, медленно и осторожно набирал скорость. Нейлоновый трос длиной почти в две тысячи футов начал постепенно натягиваться. Кабрильо еще больше отклонился назад, когда трос, обвязанный вокруг груди, потянул его вперед, при этом пластиковая пластина, которую он вновь приспособил за место доски для парапланинга, тихонько скрежеща, заскользила по песку. Грузовик все смелее и смелее набирал скорость. На десяти милях в час парашют, высвободившись из-под насыпей песка, прижимавших его края, начал наполняться воздухом. Наконец он совсем оторвался от земли и потянул Хуана вверх. Однако скорости, с которой ехал грузовик, оказалось недостаточно, чтобы Хуан окончательно поднялся в воздух.
Трос оказался слишком длинным, и Хуан понимал, что если он сейчас не взлетит, а упадет обратно на песок, водитель этого так и не узнает и будет продолжать разгон. Так и будет его волочить по песку, пока он не сумеет отвязать трос. Но пока грузовик все набирал скорость, Хуан, согнувшись почти пополам, поскольку парашют тянул его назад и вверх, ожидал отрыва от земли.
