Рис. 9. Английские корабельные склянки (песочные часы) XVIII века. Похожими склянками измеряли время на «Испаньоле».
Короче говоря, «Испаньола» жила по местному времени и часовой пояс (минус три часа от Гринвича) необходимо учитывать.
Тогда цифры получаются иные: рассвет в 6:44, закат в 17:53.
Работа проделана немалая, но результат того стоит: теперь мы можем гораздо точнее, без умозрительных догадок, представить хронологию передвижений Хокинса по Острову Сокровищ.
* * *
Итак, Джим сошел на берег Острова Сокровищ, едва лишь пробили три склянки. В половине второго, выражаясь сухопутным языком.
А в блокгаузе он объявился после окончания артобстрела, но не сразу, спустя некоторое время: сначала он вышел на берег, понаблюдал за матросами, уничтожавшими ялик, за костром, горевшим в лагере Сильвера и т. д. И лишь потом отправился к частоколу.
Как мы знаем, Израэль Хендс палил из пушки по блокгаузу до темноты; пока мог разглядеть флаг на шесте – до тех пор и продолжал обстрел. Сильно осерчал на сквайра и его товарищей.
Солнце закатилось около шести вечера, и Хендс поневоле должен был остановиться, как бы ни пылал жаждой мести. Значит, Хокинс появился в блокгаузе около половины седьмого, проведя вне поля зрения своих товарищей пять часов.
Как же он расходовал этот немалый срок, начиная с момента высадки из шлюпки?
Предоставим слово самому Джиму:
«Сначала я попал в болото, заросшее ивами, тростником и какими-то деревьями неизвестной мне породы. Затем вышел на опушку открытой песчаной равнины, около мили длиной, где росли редкие сосны и какие-то скрюченные, кривые деревья, похожие на дубы, но со светлой листвой, как у ивы. Вдали была видна двуглавая гора; обе странные скалистые вершины ярко сияли на солнце».
Потом Джим пробирался среди деревьев, разглядывал змей, любовался неведомыми растениями и цветами, а также, по его словам, испытывал радость исследователя неведомых стран.
Затем он угодил в заросли низкорослых вечнозеленых дубов, растущих на песчаной почве, затем вновь уткнулся в то же самое болото. Описал круг и уткнулся. Проще говоря, Джим заблудился на острове. Заплутал, заблукал, потерял ориентировку на местности, сбился с пути. И снова оказался в болоте.
В этот момент Джим теряет не только ориентировку, но и читательское доверие ко всему описанному эпизоду. Потому что кто-кто, а уж он-то заблудиться здесь в трех соснах никак не может.
Ведь чем занимался Хокинс во время двухмесячного заточения в усадьбе сквайра?
Изучал карту острова. Рассматривал чуть не с лупой, запоминал, заучивал. «Много часов провел я над картой и выучил ее наизусть».
Местность Хокинс знает прекрасно, хоть карты сейчас перед глазами не имеет. Место высадки – устье речушки – соотнести с картой может. Ориентир – двухглавая гора – ему виден. Так какого черта он блуждает? Ходит кругами и возвращается на болото?
Более того, есть все основания утверждать, что Джим имел с собой компас.
Вспомним, что в трактире «Адмирал Бенбоу» Джим обобрал тело только что умершего Бонса. Находки юного Хокинса перечислены подробно: помимо ключа от сундука это складной нож, мелкие монеты, жевательный табак, огниво, наперсток, игла и нитки… И карманный компас.
Чуть позже бандиты Пью обнаруживают: карманы Билли Бонса пусты. Все забрал Хокинс. Как он использовал наперсток, иглу и нитки, мы уже выяснили. Табак, допустим, выбросил, мелочь растратил…
А компас? Стал бы избавляться от компаса Джим, собираясь в морское плавание к далекому острову? Намереваясь искать закопанные на острове сокровища?
Не стал бы.
И в каюте «Испаньолы» не оставил бы, когда спускался в шлюпку. Какого дьявола! Сбылись мечты, вот он, заветный остров – и не прикинуть с компасом на местности, где же зарыты богатства?!
Компас лежал в кармане у Джима, посчитаем это за доказанный факт. В таком случае причин плутать и кружить у Хокинса еще меньше. Но он плутает и кружит (лишь в своем мемуаре).
Ну и к чему эта симуляция острого приступа топографического кретинизма?
* * *
У якобы блужданий Хокинса есть по меньшей мере две веских причины.
Во-первых, ему надо было чем-то заполнить эти пять часов в своем рассказе. Во-вторых, ему непременно надо было вернуться (опять-таки лишь в рассказе) к месту высадки, чтобы увидеть из кустов сцену убийства честного матроса Тома главарем мятежников Сильвером.
Эта сцена очень важна и заслуживает отдельного разговора. А пока отметим лишь один момент – если Хокинс заблудиться не мог (а он не мог), то и наблюдать за убийством тоже не имел физической возможности.
Он к тому времени был далеко. И куда же шагал по Острову Сокровищ Джим?
Ответ очевиден. Шагал он к самому интересному месту на острове. Туда, где зарыты сокровища Флинта. Вернее, главная их часть, золотые монеты и слитки.
Все, что мы знаем о Хокинсе – личности непоседливой, импульсивной и любопытной – заставляет предположить: именно самостоятельным розыском сокровищ он и занялся. Не рассчитывая, естественно, единолично прибрать к рукам золотишко (у него даже лопаты не было), просто вследствие перечисленных выше черт характера. Дурная голова ногам покоя не дает – формулировка, удивительно точно описывающая побудительные мотивы Джима.
От Сильвера, как мы помним, Джим ускользнул сразу после высадки – юркнул в кусты и сделав вид, что не слышит окликающего его Долговязого Джона. Сбежал он не из страха – назревший мятеж Хокинс выдумал сам, а судовой повар его добрый приятель – но оттого лишь, что спутники в задуманной прогулке не нужны абсолютно. И расспросы лишние не нужны.
А в одиночестве почему бы и не сходить к заветному месту? До сигнала о возвращении еще несколько часов, страшный Редрут далеко, на борту шхуны, компас есть, карта выучена назубок…
Джим рассказывал нам, как долгими зимними вечерами он медитировал над картой, представлял самые разные приключения на острове: то он в мыслях от дикарей отбивался, то от хищных зверей спасался… Наверняка и сокровище мысленно выкапывал, куда ж без этого. Продумывал оптимальные маршруты, над направлениями и ориентирами размышлял… И оказавшись наконец на берегу Острова Сокровищ, двинулся прямиком к месту, помеченному крестиком на карте. Не блуждая.
Успел бы Джим добраться до ямы с золотом и вернуться? У нас, к сожалению, подлинной карты острова перед глазами нет (сочиненные художниками различных издательств апокрифы не в счет). Но по логике вещей клад не должен был находиться слишком далеко от удобной корабельной стоянки. Иначе переноска нескольких тонн золота превратилась бы в чересчур обременительную задачу для Флинта и шестерых его подручных. Позже, когда кладоискатели перетаскивали золото из другого места, из пещеры Бена Ганна, до берега была всего миля, – и то работа растянулась на несколько дней. А Флинт имел в распоряжении неделю на все: и на золото, и на серебряные слитки в неизвестном нам количестве, и на оружие.
