– Вы опять за свое… – сказала Наташа брезгливо.
– Между прочим, стенка не до конца доломана. Попробуйте выбить из нее пару кирпичей любой валяющейся тут железкой. И представьте, каково это изнутри, голыми руками…
– Может, не голыми…
– Думаете, этот троглодит ему туда лом положил? Вдруг да пригодится в загробной жизни?
– Могли разломать сами рабочие, – не сдавалась Наташа.
– Не могли. Кирпичи выпадали уже на разровненный раствор, рабочие же, раскидав его, к стене не подходили… Кстати, если сравнить объем этой конуры и объем потребляемого человеком воздуха, тоже можно сделать интересные выводы. Обычный человек до утра бы не дотянул. Задохнулся бы.
Наташа резко скомкала спор с бессильным чувством своей недоказуемой правоты:
– Хватит! Скажите лучше, как его найти!
– Не знаю. Сам вот ищу вторую неделю, знаете ли… Впрочем, есть один способ…
Руслан замолчал, и молчал долго. Потом сказал:
– Но что-то не хочется к нему прибегать…
Голос его звучал – Наташа удивилась – тоскливо, без обычной насмешливости в тоне…
Он прислонился плечом к стене, машинально подкидывая на ладони маленькую алюминиевую коробочку. И снова погрузился в раздумья, совсем, по мнению Наташи, неуместные.
– Надо все-таки обратиться в милицию, – сказала она неуверенно. Руслан, казалось, не слышал.
Когда в замке заскрежетал ключ, Москальцу стало не по себе.
Притащилась-таки сюда, проклятая сучка. А он так надеялся, что все сделает Пасечник. Впрочем, посидев тут, в ав-товской квартире Ростовцева, и поразмыслив, он решил, что самому рук марать все же не стоит.
Времени хватало – сочинил и обкатал в деталях достаточно убедительную историю о случайной встрече с Ростовцевым и о надежном загородном убежище, в котором генеральный директор сейчас пребывает. И куда попросил доставить Наташу…
Достаточно позвонить по дороге Жоре – и пусть тот делает дело, которое ему так нравится… История правдоподобная, должна сработать. Но если не сработает, если сучка что-то заподозрит и насторожится…
На этот случай он положил на тахту пистолет, спрятав под покрывалом.
Оружие так себе – боевая переделка газового «Байкала», оснащенная самодельным громоздким глушителем – полулитровой пластиковой бутылкой из-под «Колы», набитой тряпками. Горлышко было надето на ствол и примотано к нему изолентой. В дне бутылки имелось круглое отверстие.
Смотрелась собственноручно собранная Москальцом конструкция нелепо, но он знал – по меньшей мере один бесшумный выстрел из нее сделать можно. А разбивать головы тяжелыми предметами, как Пасечник, он не был способен. Не мог чисто физически.
Ключ продолжал скрежетать – слишком долго, по мнению Москальца. Не может, дура, справиться с незнакомым замком? А если…
Визит воров-домушников был бы сейчас более чем некстати…
Он пошел к двери, стараясь ступать бесшумно. Наклонился было к глазку – и тут дверь распахнулась. Резко, ударив Москальца по лбу.
Какие-то люди ворвались внутрь, втолкнули его вглубь квартиры, он едва устоял на ногах, как тут же выяснилось – зря, и успел потянуться к тахте, к пистолету – тоже зря, потому что его сразу опрокинули, впечатав лицом в пол…
Через несколько секунд Москалец вновь вернулся с относительно вертикальное положение: полувисел с заломленными назад руками, не видя, кто его держит.
Зато двух других, подошедших спереди, мог разглядеть хорошо.
– Ай-ай-ай, нехорошо, Степан Анатольевич, – укоризненно сказал один из них, высокий, лет пятидесяти, с резкими чертами лица и без единого седого волоска в шевелюре. Несмотря на то, что пришелец обратился к нему по имени-отчеству, Москалец был уверен, что впервые видит этого человека.
Второй пришелец стоял молча, вертел в руках нелепую конструкцию из «Байкала» и бутылки. Костюм на нем сидел несколько мешковато, как непривычная, редко носимая одежда. Выглядел не молоденьким, хотя и помладше первого. И тоже не имел ни единого седого волоска в шевелюре – за полным отсутствием оной – по загорелому голому черепу были разбросаны белые пятна ожогов.
Впрочем, долго разглядывать пришельцев Москальцу не дали.
– Нехорошо, Степан Анатольевич, – повторил первый. – Не по-джентельменски. Вам что было сказано? – сидеть тихо, партизанщиной не заниматься, и ждать, когда все закончится. А вы что? – Пришелец кивнул на «Байкал» – Ай-ай-ай…
На третьем «ай» кулак пришельца дернулся неуловимо для глаза – и тут же оказался где-то глубоко в животе Москальца, по крайней мере так тому показалось. Было больно. Было адски больно, и эту боль не получалось даже выпустить наружу вместе с криком – внутри что-то пережалось, из губ вырывался лишь негромкий хрип.
А пришелец продолжал говорить, так же спокойно и укоризненно, словно ничего сейчас между ними и не лроизошло:
– Придется вам, непослушный вы наш, рассказать нам все освоих грязных делишках. Подробно рассказать, обстоя… (Бац! Кулак па середине фразы врезался в то же место!) …тельно, со всеми подробностями.
Москалец последних слов уже не слышал. Лишь видел, как шевелятся губы – звуки до сознания не доходили…
После часовой обстоятельной беседы Мастер, Мухомор и трое их бойцов вышли из подъезда дома в Автово. Расселись в два джипа. И покатили в сторону Старопанова.
Степан Анатольевич Москалец остался в квартире один. Сидел на кухне, уронив голову на стол. На полу, под правой рукой, валялась нелепая конструкция из лимонадной бутылки и «Байкала». В маленьком пулевом отверстии на виске виднелись опаленные кусочки тряпки.
Конструкция, кстати, несмотря на аляповатый вид, оказалась вполне работоспособной. Выстрел, пробивший голову Москальцу, был практически бесшумным. Как сильный хлопок в ладоши, не громче.
Они вышли из недостроенного коттеджа на улицу. Руслан все еще пребывал в глубокой задумчивости, почти не обращая внимания на слова Наташи.
Призадуматься ему было о чем.
Капсулы, подаренные Руслану в свое время покойным Доктором, содержали штамм-52 (предок 57-го, действовавший почти мгновенно) в ничтожном количестве. Когда разрабатывался этот препарат, не были оставлены идеи о его боевом использовании. Сильно ослабленный вирус, принятый однократно, резко усиливал скорость реакций человека и подстегивал работу всех органов чувств, а по прошествии недолгого времени должен был подавляться иммунными системами организма. Времени, вполне достаточного для проведения, к примеру, молниеносной и успешной атаки.
Это в теории.
На практике в девяносто пяти процентах случаев мутация продолжалась – иногда сразу, но чаще после долгого, порой длящегося годами латентного периода. Второй прием резко снижал вероятность того, что латентный период затянется. Третий – уже без всяких вероятностей – оставлял подопытному лишь несколько месяцев жизни в человеческом обличье…
