Позднее, правда, появились антидоты, позволяющие достаточно надолго оттянуть конец – при регулярном их приеме фактически на весь срок человеческой жизни. Но страна к тому времени уже не нуждалась в непобедимых солдатах, и тема заглохла, запасы 52-го были уничтожены. Официально считалось – что все.
Первую капсулу Руслан принял в критической ситуации, не имея другого выбора. И хотя никаких последствий пока не ощущал, знал: где-то внутри дремлет страшный враг, невидимый, ждущий своего часа…
Антидоты у него были – но в весьма малом количестве.
(На самом деле, конечно, не антидоты – поскольку ни 52-й, ни 57-й штаммы токсинами в обычном смысле не являлись. Руслан по привычке именовал «антидотом» сложную смесь антибиотиков…)
В принципе, Руслан понимал, что Мастер может попросту махнуть рукой на бывшего начальника службы безопасности – тот либо сам приползет с повинной, готовый на все ради ампулы антидота, либо…
Ползти с повинной Руслан не собирался. Не из гордости – знал, что вместо ампулы получит пулю.
Выхода не было.
Вернее – был, но представлялся счастливым сплетением маловероятных случайностей…
Во-первых, найти Ростовцева, живого и невредимого. И склонить к добровольному сотрудничеству. При нужде открыть ему всё. Объяснить, что сидят они в одной лодке, и, если загадка обратной успешной трансформации не разрешится – конец для них будет одинаковым.
Пункт два – Эскулап.
У Руслана появилась новая информация из Красноярска. Он связался со своим человеком, завербованным прошлом летом. Тот служил в охране Красноярского подразделения, ничего особо важного не знал и сообщить не мог. Но сегодняшнее его известие оказалось бесценно. Как соломинка для утопающего. Оказывается, в Красноярске все сейчас стоят на ушах! ОНИ ПОТЕРЯЛИ ЭСКУЛАПА! Вот так. А то, что потеряли одни, другой всегда может найти…
Но для начала необходимо разыскать Ростовцева. Без него весь план – пустышка.
Способ был. Способ был один. Но прибегать к нему не хотелось…
Руслан наконец решился.
Достал из коробочки капсулу. Держа ее между пальцами, обратился к Наташе:
– Ну что же, сейчас посмотрите, как это бывает… В самой легкой форме. Я приму препарат – и, возможно, дальнейшие мои действия вам покажутся странными. Ничему не удивляйтесь. Возможно, я побегу очень быстро – старайтесь не отставать. По крайней мере, не терять из вида. Не получится – встречаемся у машины. Надеюсь успеть разыскать Андрея, далеко уйти он не мог…
Она ничего не поняла, хотела что-то сказать, но Руслан быстро бросил капсулу в рот, раздавил зубами…
И через несколько мгновений захохотал, пристально глядя на Наташу.
Она не успела возмутиться, и спросить, что весь этот балаган означает, – Руслан низко согнулся, глубоко втягивая ноздрями воздух. Она заметила, что веки его опущены, зрачки поблескивают через узкую щелочку…
А потом, не разгибаясь, побежал. Выскочил за дощатую ограду, пересек дорогу и припустил по заросшей кустами пустоши, подступавшей к поселку отставников.
Наташа послушно старалась не отставать, на бегу думая, что он напоминает взявшую след собаку.
Так оно, собственно, и было.
Глава 7
Ку-ку, ку-ку – завела свою песню кукушка, и майор Лисовский машинально загадал про отмеренный срок жизни, хотя всегда недолюбливал эту примету.
Считал долго, потом сбился и плюнул – не то кукушка занималась откровенным подхалимажем, не то решила измерять остаток майорской жизни в месяцах. А то и в неделях.
Время тянулось тоскливо и медленно, как отчетно-перевыборное партсобрание. В ожидании операции так бывает всегда. Вроде все сделано, все подготовлено и просчитано, но именно сейчас нападают сомнения: нет ли в чем ошибки? Потому что любая станет последней…
Лисовский гонял и гонял в уме партитуру предстоящей схватки – и надеялся, что кое-что в ней станет сюрпризом. Причем не только противнику…
В Логове поднялся вертолет. Понаблюдав два дня за объектом, майор понял, что штатные вылеты вертолетчики тут совершают дважды в сутки, примерно в одно и то же время. Надо понимать, плановые облеты окрестностей, – без особой системы шатаются над реками, лесными дорогами и просеками, каждый раз выбирая новый маршрут. Сейчас вертушка летела в их сторону. Остальные члены группы (кроме Петруся) отсыпались перед ночью, обещавшей стать достаточно бурной. Петрусь же заявил, что на пустой желудок ему не спится и что-то промышлял поблизости.
Майор свистнул – громко и коротко. Проснулись и вылезли из палаток мгновенно, в полном снаряжении. Петрусь возник из кустов с секундным запозданием – рот и руки измазаны черникой.
Не дожидаясь команды, широко рассыпались, залегли в густом подлеске – вариант воздушной тревоги не раз отрабатывался.
Майор лежал на спине и ждал, когда Ка-26 замелькает в разрывах ветвей. Пытался представить себя на месте людей, шарящих сейчас взглядом по раскинувшемуся внизу зеленому морю… Ленивым взглядом, утомленным обязательной и бесплодной рутиной? Или – жадным, цепким, ищущим? Ищущим именно их?
Он пытался представить, как выглядит лагерь с воздуха – с земли маскировка казалась почти идеальной. Именно почти, поскольку идеальных маскировок не бывает. Как пели в старой песне из старого фильма: «Кто ищет, тот всегда найдет…»
Невольно в памяти майора всплыл другой старый фильм, где действие происходило в такой же европейской тайге, на берегу похожего озера – и девушки-зенитчицы отвлекали внимание фрицев, купаясь в самом соблазнительном виде. «Вот бы и Надьку с Оленькой…» – додумать до конца майор не успел, вертолет загрохотал над самыми головами, очень низко, потоки воздуха сшибали хвою и шишки с сосновых крон, и вздымали лежавшие на земле… Майор увидел в прогале ветвей серое вертолетное брюхо и удивился – вместо привычного Ка-26 над ними летел Ми-8, который на рутинные облеты обычно не гоняли. То-то звук казался иным…
Затем всё кончилось – рев и грохот стали удаляться.
Молодец, хорошо выбрал позицию, похвалил себя майор, сочетание высоких сосен и подлеска тут идеальное, лагерь не заметить ни издалека, на подлете, ни близко, чуть не царапая шасси по ветвям… Тут же подумал: дважды за три дня вертушки пролетают над самой головой. И – ничего не замечают. Совпадение? Хм… Ладно, будем пока считать, что всё дело в хорошей маскировке…
А потом ему стало как-то неприятно и противно, как-то обидно за себя и за свою треклятую работу – такая красота вокруг, такие сосны рвутся к небу, что можно поверить в Бога, вот так взять и поверить, а у него не то глаза, не то мозги так устроены, что видит вокруг лишь идеальную маскировку, или удобные огневые позиции; ему было грустно, и когда шум вертолета стих, и группа подтянулась, он коротко скомандовал, кивнув Оленьке: «Твое дежурство, остальным – продолжать отдых!», а сам обошел, оглядел еще раз лагерь и нырнул в палатку к Надежде, и хотел объяснить ей все, что сейчас подумал, и сказать, что пора завязывать со всеми казаками-разбойниками, и если за это задание расплатятся без обмана, надо бросать все к чертовой матери и поселиться где-нибудь на таком холме, под такими соснами, и заводить детей, много детей, потому что только тут они вырастут настоящими людьми, не убивающими других даже не за идею, а просто за зарплату, за кусок хлеба… Но Надя уже ждала его, нетерпеливо-ласковая, и майор ей так ничего и не сказал, просто не успел…
