Он посветил фонариком на струйку воды, падавшую с пяти
дюймов. Крошечный водопад и питал этот тонкий ручеек.
– Пещера усиливает звук, и он становится громом, –
сказал светловолосый.
– Интересный фокус, – сказала я.
Широкая скальная полка вела серией водопадиков вверх к
широкому подножию камня. На краю полки сидела ламия, болтая в воздухе туфлями
на высоких каблуках. Подъем футов на восемь, но свод терялся наверху в черноте.
От него и отражался эхом звук воды.
Рональд стоял у нее за спиной как хороший телохранитель,
сцепив руки перед собой. Рядом с ними был еще один лаз, который вел дальше в
пещеру к истоку ручейка.
Блондинчик влез наверх и протянул мне руку.
– Где Оливер?
– Там, впереди, – ответила ламия. И в ее голосе был
легкий оттенок смеха, будто над шуткой, которую я не слышала. Наверное, на мой
счет.
Я не обратила внимания на руку Блондинчика и влезла сама.
Руки у меня покрылись тонкой бледно-коричневой коркой воды и грязи –
превосходная смазка для соскальзывания. Подавив желание обтереть их об штаны, я
присела у небольшого озерца, которое питало водопад. Вода была ледяной, но я
отмыла руки и почувствовала себя лучше. И тогда уже вытерла об штаны.
Ламия сидела, окруженная своими мужчинами, как будто позируя
для семейной фотографии. Они кого-то ждали. Оливера. Но где он?
– Где Оливер?
– Боюсь, что он не придет.
Голос раздался из глубины пещеры. Я шагнула назад, но дальше
пойти не могла, чтобы не свалиться с утеса.
Два фонарика повернулись к отверстию, как миниатюрные
прожектора. В луч света вышел Алехандро.
– Сегодня вы не увидитесь с Оливером, мисс Блейк.
Я потянулась к пистолету, не ожидая дальнейших событий.
Фонари погасли, и я осталась в абсолютной темноте с Мастером вампиров, ламией и
тремя враждебно настроенными мужчинами. Не самый удачный день.
Глава 40
Я упала на колени, держа пистолет наготове поближе к телу.
Тьма была плотная, как бархат. Я даже руку у себя перед лицом не видела. Закрыв
глаза, я попыталась сосредоточиться на звуках. Вот! Шорох ботинок по камню.
Движение воздуха – это кто-то приближался ко мне. У меня было тринадцать
серебряных пуль. Предстояло выяснить, могут ли они поразить ламию. Алехандро
уже получил серебряную пулю в грудь и хуже выглядеть не стал.
В общем, я сидела в очень глубоком дерьме.
Шаги почти рядом. Ощущалось приближение какого-то тела. Я
открыла глаза. Как в эбонитовом шаре – полная чернота. Но я ощущала, что кто-то
стоит рядом. Подняв пистолет чуть ниже уровня груди, я выстрелила, не вставая с
колен.
Вспышки полыхнули в темноте как молния, как синее пламя. И в
свете этого пламени рухнул назад Весельчак. Слышно было, как он упал за край, –
и все. Ничего, кроме темноты.
Чьи-то руки схватили меня за запястья, а я так ничего и не
услышала. Это был Алехандро. Я вскрикнула, когда он вздернул меня на ноги.
– Твой пистолетик мне ничего не сделает, – сказал он
тихо и совсем рядом.
Отбирать у меня пистолет он не стал. Он его не боялся. А
должен был бы.
– Я предложил Мелани свободу после смерти Оливера и
Мастера города. Тебе же я предлагаю вечную жизнь, вечную молодость, и ты
получишь право жить.
– Ты мне поставил первую метку!
– Сегодня я поставлю тебе вторую.
По сравнению с голосом Жан-Клода его голос был обыкновенным
и невыразительным, но интимность темноты и его руки на моих вкладывали в его
слова больше, чем там было.
– А если я не хочу быть твоим слугой?
– То я все равно тебя возьму, Анита. Потерять тебя –
это большой удар по Мастеру, Это означает потерю последователей и уверенности в
себе. Нет, Анита, ты будешь моей. Приди ко мне добровольно – и это будет
удовольствие. Сопротивляйся – и это будет пытка.
По голосу я навела пистолет на его горло. Если я раздроблю
ему позвоночник, тысяча ему там лет или сколько, а он умрет. Может быть. Боже,
молю Тебя...
Я выстрелила. Пуля попала ему в глотку. Он дернулся назад,
но рук моих не выпустил. Еще две пули ему в глотку, одна в челюсть, и он
отшвырнул меня с визгом.
Я упала спиной в ледяную воду.
Темноту прорезал луч фонарика. Там стоял Блондинчик –
отличная мишень. Я выстрелила, и свет погас, но крика не было. Поторопилась и
промахнулась. Вот черт!
Спуститься в темноте по скальной стенке я не могла.
Наверняка упаду и ногу сломаю. Значит, остается только лезть глубже в пещеру,
если смогу туда пробиться.
Алехандро все еще яростно вопил без слов. И крики его
отражались от стен и перекатывались по пещере эхом, так что я не только
ослепла, а еще и оглохла.
– Отберите у нее пистолет! – приказала ламия.
Она переместилась и, судя по голосу, была возле раненого
вампира.
Я стояла в темноте и ждала каких-то признаков, что они идут
ко мне. По лицу прошло дуновение холодного ветра. Но это не они двигались.
Может быть, я рядом с отверстием, ведущим в глубь пещеры? И могу просто
выскользнуть? В темноте, не зная, есть ли там ямы или глубокая вода, где можно
утонуть? Не очень радостная перспектива. Может, я смогу просто их всех
перебить? Держи карман шире.
Сквозь эхо воплей Алехандро донесся другой звук: высокое
шипение, как от огромной змеи. Ламия меняла форму. И мне надо убраться, пока
она ее не сменила.
Почти надо мной плеснула вода. Я подняла глаза, но ничего не
увидела, кроме сплошной черноты.
Я ничего не почувствовала, но вода плеснула еще раз. Я
выстрелила на звук. Вспышка выхватила из темноты лицо Рональда. Очков на нем не
было, и в желтых глазах мелькнули щели зрачков. И я выстрелила в это лицо еще
два раза. Он вскрикнул, и под зубами показались клыки. Да кто же он такой?
Кем бы он ни был, а он упал назад. Раздался всплеск, слишком
громкий для мелкого озерца. Больше я его движений не слышала. Убит?
Крики Алехандро прекратились. Тоже убит? Или подбирается
поближе? И сейчас почти рядом? Выставив перед собой пистолет, я пыталась хоть
что-нибудь почувствовать в этой темноте.
По камню ползло что-то тяжелое. У меня живот свело
судорогой. Черт возьми, это же ламия!
Все, другого выхода нет. Я протиснулась в отверстие плечом
вперед и поползла, опираясь на колени и на одну руку. Бежать без крайней
необходимости мне очень не хотелось – вышибу себе мозги о сталактит или упаду в
какую-нибудь бездонную яму. Ну, не бездонную, но тридцати футов вполне хватит,
чтобы считать ее таковой. Мертвая – все равно мертвая.
Сквозь джинсы и кроссовки просачивалась ледяная вода. Камень
скользил под пальцами. Я ползла со всей возможной скоростью, нащупывая рукой
западню, опасность, которой мне не могло быть видно.
