Черноту наполнил тяжелый скользящий звук. Ламия. Она уже
сменила облик. Что быстрее движется по камню – я или это чешуйчатое тело? Меня
подмывало вскочить и бежать. Бежать со всех ног. Плечи напряглись от желания
лететь сломя голову.
Громкий всплеск сообщил мне, что она вошла в воду. Она
ползла быстрее меня; это мне теперь было ясно. Если я побегу... и разобью себе
голову или упаду? Что ж, лучше попытаться, чем быть пойманной в щели, как мышь.
Я поднялась на ноги и побежала. Левую руку я выставила перед
собой, чтобы защитить лицо, но все остальное пришлось оставить на волю случая.
Ни хрена не было видно. Я бежала, слепая, как летучая мышь, и под ложечкой
сосало от ожидания падения в какую-нибудь яму под ногами.
Шорох ползущей чешуи отдалился. Я ее обгоняла. Прекрасно.
Правым плечом я въехала в камень. От удара меня развернуло к
другой стене. Рука онемела от плеча до пальцев, пистолет я выронила. Там
оставались еще три пули – лучше, чем ничего. Я прислонилась к стене, прижимая
правую руку левой, ожидая, чтобы вернулась чувствительность, гадая, смогу ли я
найти в темноте пистолет и будет ли у меня на это время.
В туннеле закачался свет, приближаясь ко мне. Это шел
Блондинчик, рискуя жизнью – если бы пистолет был при мне. Но его не было. Могло
быть хуже, если бы я руку сломала. Но чувствительность возвращалась болезненным
покалыванием и пульсацией в месте удара. Фонарик мне нужен! Что, если
спрятаться и забрать фонарь у Блондинчика? У меня два ножа, а он, насколько я
знаю, не вооружен. Есть шанс.
Свет приближался медленно, скользя из стороны в сторону.
Может, у меня есть время. Поднявшись на ноги, я нащупала скалу, из-за которой
едва не осталась без руки. Это был выступ, а за ним отверстие. Оттуда пахнуло
прохладным воздухом. Мне оно было на уровне плеча, значит, для Блондинчика – на
уровне лица. Отлично.
Я уперлась ладонями и отжалась вверх. Правая рука
протестовала, но я заставила ее работать и заползла в туннель, вытянув руки
вперед в поисках сталактитов или других скальных выступов. Но было только узкое
пустое пространство. Будь я побольше, мне бы сюда вообще не залезть. Да
здравствует миниатюрность!
Левой рукой я вытащила нож. Правая все еще дрожала. Я была
правшой, но левую руку тоже тренировала – с тех самых пор, как правую руку мне
сломал вампир и только левая меня тогда спасла. Близкая смерть – отличный мотив
для тренировки.
Я затаилась на коленях в туннеле, сжимая нож и балансируя
правой рукой. У меня будет только один шанс. На счет своих шансов против
атлетически сложенного мужчины на сто фунтов тяжелее меня у меня иллюзий не
было. Если первый бросок не удастся, он измолотит меня в порошок или отдаст
ламии. Я предпочитала первое.
Итак, я затаилась в темноте и готовилась перерезать кому-то
глотку. Не очень красиво, если выразить это такими словами, но ведь необходимо,
правда?
Он уже почти приблизился. Тонкий луч фонарика после темноты
был ослепительно ярок. Если он посветит на мое укрытие раньше, чем подойдет
ближе, я в заднице. Если он пройдет по левой стороне туннеля не подо мной...
хватит гадать.
Свет уже был почти подо мной. Я слышала, как он шлепает по
воде, подходя ближе. Он держался за правую стенку, как мне и хотелось.
Его светлые волосы показались почти вровень с моими
коленями. Я рванулась вперед, он повернулся. Его губы сложились в букву “о” от
удивления, и тут лезвие вошло в его шею справа. Из-за зубов блеснули клыки,
лезвие наскочило на позвоночник. Правой я схватила его за волосы, натягивая
шею, и вырвала нож у него из глотки спереди. Внезапным дождем хлынула наружу
кровь, и нож вместе с моей левой рукой стали скользкими.
Он с громким всплеском рухнул на пол туннеля. Я выбралась из
укрытия и спрыгнула рядом с его телом. Фонарик свалился в воду, но все еще
светил, и я его выловила. Браунинг лежал почти под рукой Блондинчика. Он был
мокрый, но это ерунда. Из современных пистолетов можно стрелять под водой, и
они отлично работают. Одна из причин, по которым так вольготно действовать
террористам.
Поток воды потемнел от крови. Я посветила обратно в туннель.
Луч выхватил из темноты ламию. Длинные черные волосы рассыпались по бледному
торсу, выдавалась высокая грудь с яркими, почти красными сосками. Ниже талии
она была желтовато-белой с зигзагами бледного золота. Длинные чешуйки брюха
сверкали белизной с черными точками. Она приподнялась на длинном твердом хвосте
и мелькнула в мою сторону раздвоенным языком.
За ней стоял Алехандро, покрытый кровью, но он шел,
двигался. Я хотела заорать: “Чего же ты не сдох?”, но это было бы бесполезно.
Может, и все остальное тоже бесполезно.
Ламия поползла в туннель. Пистолет убил ее мужчин с клыками,
Рональда с кошачьими глазами. А на ней я еще пуль не пробовала. Что мне было
терять?
Я навела фонарь на ее грудь и подняла пистолет.
– Твои пульки мне ничего не сделают. Я бессмертна!
– Подползай ближе, и проверим эту теорию.
Она заскользила ко мне, и руки ее двигались будто бы в такт
ногам, а все тело подавалось вперед мощными ударами хвоста. Забавно, как естественно
все это выглядело.
Алехандро остался позади, прислонившись к стене. Он был
ранен. Ур-ра!
Я подпустила ее на три фута – достаточно близко, что бы
попасть, достаточно далеко, чтобы драпать, если это не поможет.
Первая пуля попала ей над левой грудью. Она пошатнулась, но
дыра тут же затянулась, как в воде, гладкая и не тронутая поверхность. Ламия
улыбнулась.
Я подняла пистолет – чуть-чуть – и послала пулю точно над
этой совершенной переносицей. Снова она пошатнулась, но из отверстия даже кровь
не пошла. Оно просто затянулось. Примерно как тело вампира после обычной пули.
Я сунула пистолет в кобуру, повернулась и побежала.
От главного туннеля отходила широкая трещина. Мне пришлось
бы снять куртку, чтобы туда протиснуться. Меньше всего мне хотелось застрять и
слушать, как приближается ламия. Я осталась в главном туннеле.
Он был прямой и гладкий, насколько мне было видно.
Выдавались под разными углами скальные полки, по некоторым сочилась вода – там
были боковые ходы, но ползать на брюхе, когда за мной гонится змея, не казалось
мне хорошей забавой.
Я бежала быстрее, чем она ползла. Змеи, даже гигантские
змеи, не так быстры. И пока я не уперлась в тупик, все хорошо. Господи, как бы
я хотела в это верить!
Поток был теперь уже по щиколотку. Вода была такая холодная,
что я переставала чувствовать ноги, но на бегу они все же не отмерзали.
Сосредоточиться на своем теле, бежать, двигаться, стараться не упасть,
стараться не думать, что там сзади. Главный вопрос в другом: есть ли тут другой
выход? Если я не могу их убить, не могу проскочить мимо них, а выход тут один,
то я пропала.
Но я бежала дальше. Три раза в неделю я пробегала по четыре
мили плюс еще немножко. Так что я могла бежать. А что мне еще оставалось
делать?
