Глава 43
В конце концов, я надела платье, у которого талия
приходилась мне на бедра. То, что оно было на три размера больше, роли не
играло. Туфли – любые, даже на высоких каблуках, лишь бы не босиком. Ричард
включил в салоне отопление, поскольку от его пальто я отказалась.
Мы уже ссорились, и даже до первого свидания. Даже для меня
это рекорд.
– Ты осталась жива, – сказал он в семнадцатый раз.
– Но какой ценой?
– Я считаю, что любая жизнь бесценна. А ты?
– Не надо философствовать, Ричард! Ты выдал меня
монстрам, и они меня использовали. Ты разве не понимаешь, что Жан-Клод только
искал повода?
– Он спас тебе жизнь.
Кажется, на этом его аргументы истощились.
– Но он это сделал не для того, чтобы меня спасти. Он
это сделал, чтобы я стала его рабыней.
– Человек-слуга – не раб. Скорее почти наоборот. У него
почти не будет над тобой власти.
– Но он может шептать в мое сознание, вторгаться в мои
сны. – Я покачала головой. – Ты даешь ему себя обмануть, Ричард.
– Ты ведешь себя неразумно, – сказал он.
Это уже было слишком.
– Это ведь на моей разрезанной руке кормился Мастер
города! Ричард, он сосал мою кровь!
– Я знаю.
В его голосе при этом что-то прозвучало необычное. До меня
дошло.
– Ты на это смотрел, сукин ты сын!
– Нет, все было не так.
– А как?
Я сидела, скрестив руки на животе, и сердито смотрела на
Ричарда. Вот, значит, чем держит его Жан-Клод. Он маньяк, который любит
подглядывать!
– Я хотел быть уверен, что он сделает только то, что
нужно для спасения твоей жизни.
– А что он еще мог сделать? Он же сосал мою кровь, черт
возьми!
Ричард вдруг стал пристально всматриваться в дорогу, чтобы
не глядеть на меня.
– Он мог тебя изнасиловать.
– Ты сам сказал, что у меня из носа и глаз текла кровь.
По мне, это не слишком эротично.
– Его возбуждает любая кровь.
– Ты серьезно? – выкатила я на него глаза.
Он кивнул.
У меня вдруг похолодели ноги.
– Почему ты думаешь, что он собирался меня
изнасиловать?
– Ты проснулась на черном покрывале. Сначала было
белое. Он тебя на него положил и стал раздевать. Снял с тебя платье. Кровь была
повсюду. Он мазал ею свое лицо, пробовал на вкус. Другой вампир подал ему
золотой нож.
– Там еще были вампиры?
– Это было как ритуал. Кажется, публика была его важной
частью. Он вскрыл тебе запястье и стал пить, но руками... Он трогал твою грудь.
Я ему сказал, что привез тебя, чтобы ты осталась жива, а не чтобы он тебя
насиловал.
– Значит, это действительно далеко зашло?
Ричард внезапно затих.
– Как это было?
Он затряс головой.
– Расскажи мне, Ричард. Я требую!
– Жан-Клод поднял лицо, залитое кровью, и сказал: “Я
так долго ждал не для того, чтобы взять силой то, что я прошу ее отдать по
собственной воле. Это искушение”. Потом он посмотрел на тебя, Анита, и что-то
было такое в его лице... Страшное до чертиков. Он всерьез верит, что ты к нему
придешь. Что ты будешь его... любить.
– Вампиры не знают любви.
– Ты уверена?
Я посмотрела на него и отвернулась. И смотрела в окно, где
уже угасал день.
– Вампиры не могут любить. Не умеют.
– Откуда ты знаешь?
– Жан-Клод не любит меня.
– Может быть, любит, насколько это для него возможно.
Я покачала головой:
– Он купался в моей крови. Он взрезал мне руку. Это не
то, что я назвала бы любовью.
– Может, он назвал бы.
– Мне это полностью чуждо.
– Отлично, но признай, что он тебя, быть может, любит,
насколько это ему доступно.
– Нет.
– Тебе страшно подумать, что он тебя любит?
Я изо всех сил смотрела в окно. Мне не хотелось говорить на
эту тему. И весь этот проклятый день мне хотелось бы отмотать назад.
– Или тебя пугает другое?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Понимаешь.
И он говорил очень уверенно. Но он не мог знать столько,
чтобы быть так уверенным.
– Скажи это вслух, Анита. Скажи, и это уже не будет так
страшно.
– Мне нечего говорить.
– Ты хочешь сказать, что никакой частью своего существа
его не хочешь? Что никак не отвечаешь на его любовь?
– Я его не люблю, и в этом я уверена.
– Но?
– Ты назойлив, – сказала я.
– Да, назойлив, – ответил он.
– Ладно, меня к нему тянет. Это ты и хотел услышать?
– Насколько тянет?
– А это не твое собачье дело.
– Жан-Клод предупредил меня, чтобы я держался от тебя
подальше. И мне хочется знать, чему я мешаю на самом деле. Если тебя к нему
тянет, может быть, мне стоит действительно отойти в сторону.
– Ричард, он монстр. Ты его видел. Я не могу любить
монстра.
– А если бы он был человеком?
– Он себялюбивый и расчетливый мерзавец.
– Но если бы он был человеком?
Я вздохнула:
– Тогда бы, может быть, что-нибудь и вышло бы, но
Жан-Клод и живой мог бы быть жутким сукиным сыном. Нет, я не думаю, что это
помогло бы.
– Но ты даже не собираешься пробовать, потому что он
монстр.
– Он мертвец, Ричард, ходячий труп. Не важно, насколько
он красив, насколько он меня манит, он все равно мертвец. С трупами я не
встречаюсь. Должны же быть у девушки какие-то правила.
– Значит, трупы исключаются.
– Исключаются.
– А ликантропы?
– А что? Ты хочешь сосватать меня своему другу?
– Просто интересуюсь твоими правилами.
– Ликантропия – это болезнь. Последствия нападения.
Нельзя же обвинять жертву изнасилования.
– То есть ты не отвергаешь возможность романа с
оборотнем?
– Никогда не было.
– С кем ты еще не будешь встречаться?
