Те, кто думает, что весь сей исторический экскурс за уши притянут к Спасовке – потерпите еще немного. Мы почти у цели.
Итак, спустя двадцать с лишним лет после репатриации индонезийских голландцев ученые на их исторической родине забили тревогу: мол, жителей Нидерландов никак уже не отнести к нордической расе! И средний рост стал на семь сантиметров ниже, и смуглость кожи повысилась, и превалирующий цвет волос – темный… Не белокурые бестии, одним словом.
Правительство к ученым прислушалось и решило подправить генофонд. А как? У собратьев-европейцев встали те же проблемы, и к ним валом валила темнокожая братия из бывших колоний. Надежда, как всегда, оставалась одна – на Россию. Благо тамошние девушки, устав от перестройки и прочих реформ, отнюдь не прочь были поискать семейного счастья в стране тюльпанов…
А чтобы подтолкнуть флегматичных сограждан, правительство Нидерландов издало закон о больших налоговых льготах для вновь созданных семей – созданных с участием уроженок славянских республик бывшего Союза… И сработало! Денежку голландские бюргеры всегда считать умели.
Именно так – в свете официально благословленной властями компании – Света Сенькина, родившаяся в Спасовке, стала женой Роберта ван Хельста.
Надо сказать, со Светой пресловутое правительство явно угодило пальцем в небо – улучшить ветшающий генофонд она едва ли могла. Роста была ниже среднего, фигурку имела весьма объемную, а светлый цвет волос поддерживала исключительно химическими красителями. Да и происходила не из славян – по отцу из финнов-ингерманландцев, аборигенов приневского края; по матеры – из родственного народа коми. Но Роберт в нее без шуток влюбился – а это, согласитесь, все-таки главное.
Ну, влюбился-женился-увез. Или влюбился-увез-женился, не суть важно. А важно то, что за три года семейной жизни в стране тюльпанов и ветряных мельниц Светлана затосковала. Работать по специальности – преподавателем английского языка – не могла, не имея сертификата; снова в студентки – вроде бы поздно… Благотворительные программы – любимый досуг голландских домохозяек – как-то не вдохновляли…
Короче, от скуки Света Сенькина начала совершенствоваться в искусстве, хорошо известном русским женщинам: стала пилить мужа. Проедать плешь. Капать на мозги. На тему тоски по родным просторам и необъятности русского рынка для молодого и предприимчивого бизнесмена из Нидерландов… И за полтора года добилась-таки своего!
Молодая чета приехала в Россию – не отказываясь, впрочем, от голландского гражданства. Мало ли что. Отгрохали коттедж в соседней со Спасовкой деревне Гамболово (по голландским меркам – средненький, по нашим – буржуйский). Взяли в длительную аренду несколько сотен гектаров в АО «Славянка», пришедшем на смену загнувшемуся совхозу. Завели фермерское хозяйство. Конкретнее – животноводческую ферму чисто мясного направления: никакого молока, никакого забоя переставших доиться буренок и продажи жилистой говядины… Элитное мясо для новой русской элиты.
Местные сельхозбоссы (сбагрившие Роберту самые бесполезные неудобия) злорадно усмехались, глядя, как нанятые им рабочие стараются превратить суглинок в тучные пастбища: привозная земля, выписанные из Голландии семена лучших кормовых трав. Предрекали, что конечный продукт станет по карману лишь Чубайсу с Абрамовичем – вот пусть они и ездят к голландцу на шашлыки. Он от такой жизни разорится и сбежит – а облагороженная землица и суперсовременные коровники останутся и пригодятся.
Боссы ошиблись. Роберт ван Хельст сумел-таки врасти в российский рынок. Вопреки азам рыночного ремесла торговал, напирая не на дешевизну продукта – но на дороговизну. А это уже высший пилотаж…
По Питеру и по его дальним и ближним окрестностям разъезжали коммерческие агенты и демонстрировали яркие красочные буклеты: посмотрите, вот это коровки кушают – ни грамма комбикормов или, упаси господи, гормональных ускорителей роста; а это у них ежедневный моцион – не просто так, а под музыку Моцарта; а это гвоздь программы – ежедневный массаж нежных филейных частей.
И покупатели находились! В тех местах, разумеется, где обедают очень богатые люди… Следом за агентами с буклетами бойко раскатывали малолитражки-рефрижераторы с охлажденным (никакой глубокой заморозки!) мясом.
В последнее время даже в Москву два-три раза в неделю стали гонять привезенные из Голландии микроавтобусы с надписью «Мясо Ван Хельста» – после пары восторженных передач по ЦТ торговая марка стала престижной …
Но если честно…
Если честно, Светка Ван Хельст и ее импортный муж никакого отношения к рассказываемой истории не имеют. Почти никакого… Но именно за рулем принадлежавшего им мини-рефрижератора, едущего в Москву, должен был сидеть Колян Прохоров. Однако – сидел он в другом месте, наблюдая сквозь густо тонированные стекла одолженной у дружка машины за собственным спасовским домом.
Служебные неприятности, как надеялся Колян, ему не грозили – если вдруг не успеет наверстать опоздание за счет лихой езды туда-обратно, надежные люди должны подтвердить поломку машины в Солнечногорске и задержку на несколько часов…
Задумал же Колян Прохоров не много и не мало: зарубить свою жену Таньку. А заодно – ее любовника, доктора Марчука. Зарубить топориком для разделки туш (тоже привезенным из Нидерландов) – ручка из темного ореха, наточен – бриться можно, а заодно в лезвие при бритье можно смотреться не хуже чем в зеркало…
Как выражался в таких случаях подполковник Мельничук: все обыденно… Банальные причины, банальный острый предмет… Хоть и голландский.
5
С окопавшейся на огороде Шляпниковых чертовщиной было, по всей видимости, покончено, – но приказ снять наблюдение не поступал. И бойцы Чагина продолжали наблюдать за земной поверхностью – разве что с несколько меньшим тщанием.
Исчезновение рухнувшего под землю начальника они заметили сразу.
И отреагировали мгновенно. Быстро, но осторожно подбежали к провалу, страхуя друг друга стволами, наставленными на дыру в земле.
Края вроде бы дальше обваливаться не собирались… Бойцы вглядывались в непроглядную тьму. Один окликнул:
– Шеф! Цел?!
Молчание. Но звуки из-под земли доносились – негромкие, приглушенные. Чавкающие. Словно кто-то ворочался в болотной трясине…
Фонарик у одного из оперативников нашелся. Карманный, маломощный, – операция планировалась на поверхности земли и при дневном свете. Луч бессильно увяз в темноте, не достигнув дна.
Надо было спускаться в яму. Не хотелось – но надо.
Не пришлось. Снизу раздался голос Чагина:
– Веревку. Быстро!
Бойцы бросились исполнять приказание – с видимым облегчением. Извлеченный из ямы начальник выглядел, как и обычно, спокойным и уверенным. Лишь камуфляж испачкан какой-то слизью. На немые вопросы ответил, кивнув на провал:
– Сдохла. Откапывать и доставать незачем – месиво, слизь… Отставить бурение! Сворачиваем операцию. Сюда – вылить щелочь. И засыпать.
