Беседовал с продавщицей капитан лишь потому, что привык проверять все версии до конца.
Последовавшие двадцать минут разговора ничего важного не принесли. Нинка упорно стояла на своем: дескать, все общение с Пинегиным и началось, и закончилось у прилавка. Архивариус ей верил.
* * *
Белая комитетская «Волга» ничем, даже номерами, не выдавала принадлежности к грозному ведомству. Но заглянув внутрь салона, можно было заметить нестандартную коробку передач – укрытый под капотом двигатель позволял успешно играть в догонялки с самыми быстрыми иномарками… И сидевший за рулем Толик Дементьев выглядел простоватым шофером – круглое, не озабоченное думами лицо, нос-пуговка. Но Архивариусу приходилось бывать с напарником в самых разных ситуациях, и он знал: если спину прикрывает старлей Дементьев – сзади никто в тебя не выстрелит.
– Ну что? – спросил Толик. – Пустышка?
– Почти… Сдается мне, с продавщицей у Пинегина и в самом деле ничего не было. Возможно, просто не успел. Но два факта в сухом остатке имеются.
– Какие?
– Во-первых, пинегинская компания собиралась кантоваться тут никак не меньше недели – и он сам обронил что-то такое Нинке, и количество закупленных продуктов соответствует. Во-вторых, парень был не промах, язык без костей, с женщинами знакомился легко и охотно…
– Думаешь, завел тут другую зазнобу? А у той – ревнивый кавалер?
– Не знаю… Но мог.
– Кстати, Серёга, совсем забыл… Пока ты продавщицу обаёвывал, Макеев сообщил: обэхээсники раскололи главного инженера из СУ-13.
– Ну и?
– Как мы и думали. Левая аренда, за черный нал. Они с Пинегиным старыми знакомцами оказались – вот и дал ему «Беларусь» попользоваться. За хорошие бабки, понятно.
– Надолго дал?
– Срок полностью совпадает. Та же неделя.
Оба ненадолго задумались – об одном и том же. Первым озвучил достаточно очевидный для профессионалов вывод старший лейтенант Дементьев:
– Неделя значит одно: широких и бессистемных раскопок «на авось» Пинегин не планировал. Собирался взять нечто конкретное и достаточно ценное. И я догадываюсь, что именно.
Архивариус поморщился. Он был знаком с догадками коллеги – но считал, что уводят они в сторону от истины…
Версию Толик выдвинул достаточно логичную: снаряды. Именно на станцию Антропшино прибывали эшелоны для восемнадцатой немецкой армии, осаждавшей Ленинград. В том числе вагоны с боеприпасами. Именно там гитлеровцы устроили склад снарядов (более миллиона штук, если верить захваченным документам) – под землей, в катакомбах, спасаясь от регулярных бомбежек. Кое-что израсходовали, кое-что успели вывезти при отступлении – но далеко не всё. Шестьсот тысяч единиц боеприпасов осталось в штольнях.
А дальше началось самое странное. Из упомянутого количества советские войска обнаружили меньше четверти – сто тридцать тысяч. Остальное исчезло, кануло, бесследно испарилось…
Сотрудники НКВД вели поиски до сорок седьмого года, пытаясь разыскать пропажу в дальних закоулках катакомб. Не преуспели – из обследованного с огромным трудом запутанного лабиринта штолен какой-нибудь малозаметный ход вел в новый лабиринт, еще более обширный и запутанный. И так раз за разом.
Несколько поисковых групп попросту исчезли. Ушли под землю – и не вернулись. Поиски пропавших столкнулись с теми же проблемами.
Кончилось тем, что все выходы из каменоломен и ближние штольни заминировали и взорвали. Промежутки между завалившими проходы глыбами тщательно, не экономя, залили цементным раствором…
Но пропавшие боеприпасы на много десятилетий стали головной болью НКВД и наследников сей организации… Потому что значительная часть канувших снарядов была маркирована белым крестом. Химическое оружие – которое Гитлер так и не решился обрушить на Ленинград, опасаясь ответного беспощадного удара по Германии.
И как ни успокаивали себя посвященные люди: мол, у немцев, всегда педантичных и аккуратных, случилась-таки путаница с документами, – одна и та же апокалипсическая картина вставала порой перед их внутренним взором: из незаметной трещины в земле вырывается облако иприта или фосгена – и ползет в сторону Питера…
Толик Дементьев считал, что именно Стас Пинегин ухватился за кончик следа, ведущего к ржавеющей под землей смерти.
– Не сходятся у тебя концы с концами… – сказал Архивариус, разворачивая точный и подробнейший план Спасовки и окрестностей (копию именно этого плана получит от него много лет спустя Пинегин-младший). – Смотри – копали они вот так, вытянув траншею к реке. Но пропущенный в свое время отнорок из катакомб никак не мог там оказаться! Скорее вот тут, или тут – где скальные породы выходят почти на поверхность. А там – слишком мощный слой почвы… Нет, Толик, что-то другое рассчитывал Пинегин раскопать…
Дементьев спорить не стал – но остался при своем мнении. Посмотрел на клонящееся к горизонту солнце, спросил:
– Ну что, поехали обратно?
– Поехали… Только давай ненадолго зарулим к развалинам, все равно по пути…
Толик вздохнул.
* * *
Кирпичная крошка хрустела под ногами. Изуродованные стены вонзались в синеву неба. Ведущие в подвал рваные дыры казались капканами, терпеливо ждущими жертву. Казались лишь Архивариусу – Толик поглядывал по сторонам равнодушно, да с ленивым любопытством рассматривал граффити, густо покрывавшие стены…
Мощный луч фонаря скользнул по полу подземелья. Всё то же самое: выпавшие из свода кирпичи, пустые бутылки и консервные банки. Архивариус и сам не знал, что рассчитывал здесь найти… Особняк он осматривал уже не раз – и весьма тщательно. Но – тянуло и тянуло к этому месту…
– Серега, я тебя понимаю… – осторожно сказал Толик. – Зов предков и всё такое прочее… Пепел пропавшего штабс-ротмистра Дибича стучит в твое сердце. Но Пинегин-то руинами не интересовался! Никак! А меня Татьяна ждет, к ужину обещал успеть… Поехали, а?
– Поехали…
Шагая к машине, Архивариус оглянулся. Провалы дверей и окон скалились в спину ехидной усмешкой.
* * *
На следующий день выехать в Спасовку им не пришлось. Из областной психушки пришла весть – родственник и подельник Пинегина, восемнадцатилетний паренек Коля Лисичкин, наконец-то заговорил. После пятидневного упорного молчания пошел на контакт с врачами… Напарники срочно отправились в Саблино.
Двухчасовой допрос – дольше беседовать не позволили эскулапы – разочаровал: Лисичкин очевидно и бесповоротно спятил.
Результаты прокомментировал с безрадостной иронией Толик, когда белая «Волга» вырулила на Московское шоссе:
– Ну вот всё и разъяснилось: Пинегина убил мертвый фашист. Пишем рапорт начальству и закрываем дело ввиду смерти главного подозреваемого. Для трупов Уголовный кодекс наказаний не предусматривает.
